В двух годах от Земли. Вера Ард
помнишь хоть что-то из года перед отлетом? – спросил Михаил Канава, пока они вытаскивали тяжелые ящики и пытались уместить их рядом с собой в коридоре так, чтобы добраться до нужного.
– Если ты про миссию, то нет, – спокойно ответил индиец.
– А что помнишь?
– Детство, родителей, как в школу ходил, как жениться собирался…
– Женился?
Канав грустно покачал головой:
– Кажется, нет. Не знаю… Помню тренировки какие-то, много: бег, плавание, скалолазание. И лекции – по физике, химии, еще чему-то. Но все довольно обрывочно.
Михаил кивнул:
– Вот и у меня так же. Почему-то именно последние воспоминания никак не возвращаются. Помню, как космический корабль устроен, но не помню, как мы на него садились, и зачем. Да, тренировки тоже были. Будто готовился к отбору на миссию. А еще детство помню, почему-то особенно явно. Как к бабушке в агрогород ездил, молоко козье пил. Коров уже тогда запрещено было держать. Хотя сейчас и коз нет, а в магазинах только аналоги из сои с химией…
От воспоминаний стало как-то особенно грустно и одиноко.
– Энн, а известно, что там сейчас на Земле? – спросил он вдруг. – Когда был последний сигнал от них?
ИИ не ответил. Михаил оглянулся: в грузовом отсеке не было ни камер, ни передатчиков.
– Видимо Энн здесь не работает, – вздохнул он. В легкие поступил воздух с минимально достаточным содержанием кислорода, как всегда бывает на космических кораблях. Ладно, потом спросит. Но внутри защемило. Неужели он больше никогда не увидит Землю? Не подышит лесным воздухом?
– Ты понимаешь, что там, на Платоне, может ничего и не быть? – спросил вдруг Канав, почти шепотом, будто боясь, что его услышит искусственный интеллект или кто-то из коллег.
– Думаю, нас об этом предупреждали, когда мы подписались на миссию, – ответил Михаил.
– Или не предупреждали, – все так же тихо произнес Канав. – Может, поэтому мы и не помним, как сюда попали?
Михаил вздрогнул. Да, в этой мысли было здравое зерно. Может, действительно, никто их и не спрашивал? Готовили к обычному запуску в космос, а потом бац – ввели что-то и поместили в капсулу для сна, чтобы они ничего не помнили. В последние годы была очень популярна у психотерапевтов технология стирания неприятных воспоминаний. Специальные вещества блокировали отдельные клетки мозга, в которых хранилась информация о травме. Такими пользовался его отец, когда мать умерла. А вот он не стал, хотел сохранить воспоминания обо всем, что с ней было, даже когда болезни совсем ее измучили… Если им ввели такое, то надежды на самостоятельное восстановление в ближайшие несколько лет нет, хоть ИИ и пытается объяснить провалы адаптацией после долгого перелета.
– Да даже если мы и не сами согласились, – ответил Михаил, – сейчас ничего уже не изменишь. Миссия у нас хорошая – спасти человечество. Надо ее выполнить. Мне кажется, я и добровольно бы полетел.
– Да, хорошая, – кивнул Канав. – Но я предпочел бы вспомнить,