Каллокаин. Карин Бойе
взглянул на меня с задумчивой горечью. Мне показалось, что он смотрит сквозь меня. Все-таки он действительно странный.
– Да, пригласите одного из них, – сказал он. Прозвучало это так, как будто он не отдал приказ, а просто подумал вслух. Я нажал кнопку вызова. Почти сразу же вошел мужчина с перевязанной рукой, он встал у двери, поздоровался и представился как номер 135 из Службы Добровольного Самопожертвования.
– Неужели нельзя было прислать подопытный персонал посвежее? – с легким раздражением поинтересовался я. Когда я работал ассистентом в медицинской лаборатории, мой босс однажды использовал женщину, эндокринная система которой была полностью выведена из строя предшествующими экспериментами, и я отлично помню, что это чуть не испортило результаты исследования. Я так рисковать не хотел. И, кстати, я знал, что, в соответствии с предписаниями, имею неукоснительное право на свежий подопытный материал: привычка постоянно отправлять одних и тех же породила своего рода непотизм, вследствие чего некоторые талантливые и мужественные добровольцы могли вообще не дождаться случая принести себя в жертву и получить толику дополнительной славы. Разумеется, все сотрудники Службы Добровольного Самопожертвования уже заслуживали больше почестей, чем остальные, но особенно жесткое самоотречение считалось личной наградой; впрочем, учитывая ущерб, наносимый профессией, вознаграждение все равно было заниженным.
Мужчина выпрямился и принес извинения от лица своего отделения. У них действительно больше некого послать. Сейчас особенно интенсивно работают военные лаборатории, и у Службы Добровольного Самопожертвования горячая страда днем и ночью, каждый человек на учете. Лично № 135 чувствует себя превосходно, а в оправдание изъяна в левой руке, сообщает, что рана от воздействия боевым газом должна была давно излечиться – даже химик, который ее нанес, не понимает, почему этого до сих пор не произошло – поэтому № 135 считает себя в любом случае свежим и надеется, что незначительное повреждение боевым газом не помешает работе.
«На самом деле это вообще неважно», – подумал я и, успокоившись, сказал:
– Нам нужны не руки, а ваша нервная система. Могу также заранее известить, что эксперимент не болезненный и увечий вам не нанесет, даже временных. – № 135 еще шире, насколько это было для него возможно, расправил плечи. Ответ прозвучал почти как фанфары:
– Я сожалею, что Государство не требует от меня большей жертвы. Я готов ко всему.
– Разумеется, я в этом не сомневаюсь, – серьезно ответил я.
Он наверняка говорил то, что думал, но мне не понравилось выпячивание собственного героизма. Ученый в лаборатории тоже способен быть мужественным, даже если ему пока не удалось это продемонстрировать. Кстати, возможность для этого наверняка появится: его слова о горячей страде в военных лабораториях означали, что на горизонте война. Я обратил внимание и на другой настораживающий момент, обсуждать который ни с кем