В конце строки. Паула Гальего
и стал ползти, ползти, ползти, пока не дополз до конца.
У двускатной крыши не было сильного наклона, но я все равно поскользнулся на паре черепиц и подумал, что было бы просто гениально упасть уже на финишной прямой, просто оступившись.
Я отошел от края и заметил Элену, которая сидела у стеклянной крыши и смотрела на меня сверху. Она все еще сидела, подтянув колени к груди, распущенные русые волосы завивались на плечах, на ней были все те же самые кроссовки, в которых я ее видел, когда она не носила обувь для скалодрома. На ней был топ, в котором ей, наверное, было холодно, и капри, которые она, скорее всего, пожалела, что надела.
Пока я потихоньку приближался, внимательный к каждому своему шагу, она в недоумении наблюдала за мной, и вот наконец я сел рядом с ней.
Внутренний дворик остался внизу. Фонари еле-еле освещали самые высокие ветви деревьев, достающие до самой крыши. Между листьями проглядывали блики оконного света.
А впереди – Мадрид.
Множество освещенных дорог, золотистые здания, ясное темное небо без единой звезды и огни, сотни огней.
На несколько секунд у меня перехватило дыхание.
Затем локон Элены вырвался на волю и легонько коснулся моей шеи.
Я повернулся к ней и вспомнил, почему она забралась наверх, на эту крышу, без какой-либо страховки.
– Ты залезла на мою крышу, – бросил я.
– Ага.
Я посмотрел на дворик, на остальные крыши, на здания; обычно, чтобы это все увидеть, нужно было задрать голову…
Я не совсем понимал, что должен был сказать, что убедить ее спуститься.
– Я до этого здесь никогда не был, – прошептал я.
– От этого вида захватывает дух.
Я снова повернулся, чтобы посмотреть на Элену. Ее глаза блестели. Ветер был слабый, но накатывал волнами, время от времени раздувая ее волосы; ей приходилось убирать их с лица.
– И правда, – признал я и снял с себя куртку, чтобы отдать ей.
Элена посмотрела на нее так, как если бы я протягивал ей сковородку.
– Тут прохладно, – пояснил я.
– Я думала, ты пришел, чтобы спустить меня, – отозвалась она.
– Ты нас слышала? – спросил я.
Казалось, она за нами не наблюдала, но, возможно, звуки доносились через открытый балкон…
Она покачала головой. У нее было особое выражение лица, отрешенный взгляд, наводненный всеми этими городскими огнями, пустой и в то же время переполненный всеми этими темными пустотами, из которых рождаются золотистые искры.
– Я вас не слышала, но вижу, что они там внизу нервничают, – ответила она, наблюдая за нашими друзьями по ту сторону стекла.
Все трое в ожидании смотрели наверх.
– Надень куртку, Элена. Холодно, – повторил я уже мягче.
Она неуверенно взяла ее:
– Ты не хочешь, чтобы я спустилась?
– Спустишься, если попрошу? – На ее губах появилась неуловимая улыбка. – Не думаю, что было бы благоразумно вытаскивать тебя отсюда насильно.
Она надела куртку без лишних слов и натянула на голову капюшон, укрыв свой силуэт в тени.
В