Честь таланта. О литературе и России. Лидия Сычева
время огромные тиражи хороших изданий расходились мгновенно, «достать» их было непросто. И подумать только, двадцатилетний парень, в то время рабочий 1-го мартена Челябинского металлургического завода, живший в бараке, пропитанном духом тюрьмы – здесь ещё недавно держали заключённых, – читал Бунина!.. И не отрывочно, по верхам, а погружаясь в собрание сочинений, впервые вышедшее в СССР. После горячего цеха, тяжёлой смены на вредном производстве он открывал «Антоновские яблоки», «Лику», «Чистый понедельник», «Деревню», «Песню»…
Неужели эти строгие книги в обложках цвета морской волны с золотистой сеточкой на корешке так изменили его жизнь?!
– Возьми на память, – сказал мне Валентин Васильевич. – Бунин – очень русский писатель. Он поможет тебе. Ведь дело-то литературное очень трудное…
Прошло – да что там! – пролетело двадцать лет, и в Москве, в Центральном доме литераторов, я вела вечер «Ивану Бунину и русскому слову посвящается». Год был неюбилейный, но что-то толкнуло меня: «Надо сделать!»
В день рождения писателя зал был занят, и в ЦДЛ предложили другую дату – 23 октября. Вышло даже лучше, символичней. После перехода на новый стиль Бунин отмечал день рождения именно 23-го, поскольку в ХХ веке разница между календарями составляла 13 дней. Вот запись из парижского дневника: «10/23 окт. 22 г. День моего рождения. 52. И уже не особенно сильно чувствую ужас этого. Стал привыкать, притупился».
На вечер я принесла четвёртый том из подаренного собрания сочинений. С рассказом «Журавли». Этот этюд подтолкнул меня к написанию собственных «Журавлей». Нет, я не подражала Бунину, а сознательно, демонстративно продолжала его тему. Вопреки главенствующим модам времени.
Зов слова – тоска по красоте. Голос мой звенел:
– Если бы Валентин Васильевич Сорокин не привил мне любовь к точной и страстной прозе моего земляка, не было бы сегодняшнего вечера. Какой красивый писатель! Какой красивый поэт! Пусть прозвучат стихи Валентина Сорокина «Журавли», посвящённые русским людям, насильно превращённым в эмигрантов.
И, сбиваясь от волнения (Автор слушает меня! Бунин – на портрете! Полный зал народу!), читаю:
На колени встанем перед Богом,
Ты и я, нам вместе веселей:
Господи, мы просим не о многом —
Пощади летящих журавлей!
…И был ещё один сюжет – пушкинский. На вечере выступал Дмитрий Михайлович Минаев, заместитель председателя «Бунинского общества России», исследователь генеалогии поэта. Известно, что род Буниных породнился с родом Пушкина. Но немногие знают, что и Валентин Сорокин, будучи представителем знаменитой на Южном Урале казачьей фамилии, причастен к пушкинскому древу. Через жену. Её родители – из «бывших». Старинный род служивых, государственных людей в основном расстреляли, лишили имущества, уцелевших – выслали. Потому знакомство с потомками аристократических фамилий происходило не на балах, а на улицах, состоящих из бараков для зэков.
Весомую