Магия и кровь. Лизель Самбери
бабушку еще раз, почему мы не участвуем в ее поисках, но я молчу. Хватит ей драм из-за моего Призвания. Не собираюсь подливать масла в огонь спорами о помощи нечистой семье, когда бабушка уже ясно дала понять, каково ее мнение. У нас на изготовление пяти таких объявлений уйдет столько колдовских сил, что хватило бы на целый день. Но для нечистых колдунов вроде Картеров это пара пустяков.
Бабушка продает нечистым семьям наши товары, ходит к ним на барбекю и вместе пляшет на Карибане, но никаких одолжений им не делает. Если, конечно, они не как дядюшка и не готовы перейти в чистые. Или если это не Дэвисы – с ними у нас столько родственных связей, что им просто нельзя не помогать, и личное желание или нежелание бабушки тут не учитывается. Хотя Дэвисы всю жизнь были так могущественны, что не нуждались в этом.
Бабушка протискивается через толпу покупателей, которые складывают фрукты и овощи в сумки. Я следую за ней и невольно заглядываюсь на картонную коробку без маркировки, полную розовых личи. Так и съела бы!
– Вайя!
– Иду-иду. – Я отрываю взгляд от личи и догоняю бабушку.
Внутри лавки экзотических плодов даже больше, чем снаружи. Причем там их еще и чуть ли не ежеминутно спрыскивают водой из специальных оросителей. На полках полным-полно импортных лакомств, чьи красочные этикетки так и зовут меня, заманивают обещаниями: шоколад со вкусом красных бобов, зеленые яблочные чипсы и еще что-то в радужной обертке – вот это я точно съем.
Бабушка деловито кивает женщине восточноазиатской внешности за прилавком:
– Я писала вам двадцать минут назад.
Женщина заправляет за ухо подкрашенную медно-рыжим прядь и показывает на холодильники с напитками вдоль задней стены:
– Она вас ждет.
– Спасибо, – говорю я за бабушку, которая не говорит ничего, а просто прямиком шагает к двери, еле заметной между холодильниками и витриной с морковкой.
На двери нарисована колдовская метка – белоснежной краской на молочно-белом фоне.
Бабушка толкает дверь, я вхожу следом за ней. Дверь за нами захлопывается.
Комната за ней – какой-то гибрид ретробара и библиотеки. Полки от пола до потолка, уставленные толстыми томами в кожаных обложках цвета драгоценных камней – рубинов и изумрудов. Негромкий джаз мурлычет из колонок и заполняет комнату, а на его фоне слышны приглушенные голоса. В баре собралась большая компания – все колдуны, в основном из китайских семей, в основном Вонги. На ковре посреди комнаты золотом по алому выткан иероглиф – их фамилия. В воздухе витает дым из кальянов, насыщенный запахом благовоний, и у меня щиплет в носу.
За ограждениями из толстых витых шнуров устроены места для важных посетителей, и там в мягком кресле, обитом кожей – наверняка натуральной, не ГМО – и бархатом густо-бордового цвета, восседает Роуэн Вонг. Элегантно подстриженные темные волосы обрамляют круглое лицо с нежным персиковым румянцем, густые ресницы приглушают блеск серых, как пепел, глаз. На ней темно- серый брючный костюм, идеально сидящий на ее крутобедрой фигуре, и изящные черные