.
почти готова, – говорит она, стоя перед зеркалом и втирая в лицо крем.
Мой личный опыт говорит, что она ещё совсем не готова, абсолютно не готова. Ладно, что остаётся делать, придётся ждать. Я сажусь на диван, беру телефон и набираю номер Абрама.
– Мамука Георгиевич, добрый вечер. Это Егор. Вы говорили, чтобы я позвонил. Насчёт вашего знакомого.
– Ты уже знаешь? – тревожно спрашивает он.
– Нет, – настороженно отвечаю я. – Точно, не знаю. Случилось что-то?
– Случилось, Егор, пи**ец, что случилось. Война, случилась. Когда сможешь подъехать?
– Какая война? – недоумеваю я.
– Война-то? Тяжёлая война, кровавая, не знаю, какая ещё. Ху**ая война, так понятно тебе?
– Не совсем пока.
– С Ашотиком воюем, Егор. Не на жизнь а на смерть.
– Да с чего?
– С чего? С того что сегодня Тумана завалили. Слыхал? В Красноярске. На перо поставили. Был Туман и нет.
Ну, вот и всё. Теперь порядок. Теперь всё в ажуре, да же Цвет?
– А кто завалил? – интересуюсь я.
– Да какая разница? Откуда я-то знаю? Кто завалил, тот большой игрок походу, но я бы ему спасибо не сказал. Ты, думаю, тоже. Потому что нам с тобой сейчас нужно быть на стрёме.
– А мы-то при чём? – не понимаю я. – Где Красноярск и где мы?
– При чём, при чём… да при том, что теперь Боря Рамсик не при делах оказывается и Ашотик его на х*й посылает. А раз Бори Рамсика нет, то он всё сделает, чтобы кроме его конченых катранов никаких казино в городе не было. Как пить дать. Я отвечаю, так и будет. Если ты ещё не понял, он хочет под корень всё подрезать. И он конкретно под ментами. Вот и прикидывай сам хобот к носу. Короче, когда приедешь?
– Сегодня никак Мамука Георгиевич. Безопасность безопасностью, но надо и в будущее смотреть.
– Смотри да не засматривайся. Завтра утром жду, – говорит он и отключается.
Я кладу трубку и размышляю над тем, что причинно-следственные и всякие другие связи в этом мире причудливы и часто непредсказуемы, и в этот момент раздаётся звонок в дверь.
– Ир, открыть? Ты ждёшь кого-нибудь?
– Никого не жду, сама открою.
Ирина выскакивает в прихожую, и я с удивлением замечаю, что она уже в платье и с высушенными уложенными волосами. Она открывает дверь и я слышу знакомый и неприятный мужской голос:
– Ира, я всё обдумал и осознал. Прости, это никогда не повторится.
Охренеть! Опять этот козлина припёрся. Эх, жалко, не я дверь открыл.
– Что тебе нужно! – нервно восклицает Ирина. – Я же сказала больше не приходить!
– Послушай, – раздражается мужчина, – я ведь говорю тебе, я был не прав, а теперь…
Он замолкает на полуслове, потому что я выхожу в прихожую и наши взгляды пересекаются.
– Авиация, – говорю я, выходя вперёд и передвигая Ирину за себя. – Ты поговорить пришёл? Но собеседников для тебя здесь нет. Тебе не рады. Ещё раз появишься и уже сам не выйдешь. Ясно?
– Вы только гляньте! – восклицает он нарочито громко, буквально на весь подъезд, и лицо его становится злым