Невольник. Сапар Заман
тебе этот хлам? Здесь и взять-то нечего. Да и куда ты все это понесешь? – сказал Саня, ошарашив Илью своим непредвзятым и точным ответом, на который нечего было возразить.
С трудом привстав с дивана, Илья оценивающе осмотрел свое имущество и убедился, что среди этих вещей действительно не осталось ничего такого, что стоило бы взять с собой. Да и куда и на чем он мог это все перевезти? Единственной ценностью, которая у него оставалась до сегодняшнего дня, была квартира, и вот он ее так глупо потерял. А это все, как точно выразился Саня, хлам. Все более или менее стоящее было давно распродано, а потом съедено и пропито… Разве что радиоприемник. И альбом. Семейный альбом в красной бархатной обложке, в котором хранились фотографии Татьяны с детьми и родителей, память о прошедших счастливых мгновениях его жизни.
«Забрать? Место ведь не займет…» – пробежала мысль в голове. «А зачем? Прошлое не вернешь…» – ответила с горечью другая. Короткий разговор Ильи с самим собой прервал возглас Сани:
– Илья! Ты идешь?!
Голос товарища заставил его оторвать взгляд от альбома и торопливо засеменить вслед за удаляющимися друзьями. Однако через несколько шагов что-то остановило Илью, он замер на месте, развернулся и, вернувшись к своим разбросанным пожиткам, поднял с земли альбом, оттряхнул его, сдул с поверхности пыль и грязь и нежно провел по его матовой поверхности ладонью.
Не отрывая наполнившегося грустью взгляда от альбома, Илья замер, не решаясь открыть его, боясь воспоминаний, которые могли больно его ранить в совсем неподходящий для этого момент. Несмотря на сопротивление здравого смысла, советовавшего не делать того, что могло причинить боль, указательный палец правой руки сам перевернул обложку и раскрыл перед ним первую страницу альбома.
Посередине первого листа, как и во многих семейных альбомах того времени, была приклеена фотография счастливой семьи Переделкиных, как бы приветствуя того, кто раскрывал альбом и смотрел на нее. На черно-белой слегка вытянутой в длину фотографии можно было увидеть самого Илью, Татьяну, их детей и родителей Ильи. Дети по тогдашней традиции расположились посередине, между горячо любимыми бабушкой и дедушкой, а они с женой стояли на весь рост за их спинами, глядя в объектив фотоаппарата глазами, полными уверенности и надежд. Все улыбались. Дети здесь были совсем малые, пять лет и один годик… Воспоминания обволокли сердце пеленой печали, заставили его в волнении забиться, погружая Илью в водоворот чувств и эмоций, с которыми он не мог совладать. Глаза наполнились слезами, и две большие капли, оторвавшись, упали на поверхность фотографии.
«Этой жизни больше нет! И она никогда не вернется!» – проговорил про себя с горечью Илья, после чего, захлопнув твердую обложку альбома обратно, наклонился и бережно положил его обратно на кучу книг, где он лежал до этого, и поспешил вслед за удаляющимися друзьями, держа в одной руке радиоприемник.
* * *
– Надо