На качелях судьбы. Ольга Мельничук

      Стучит в окно синичка

      Тук-тук-тук-тук-тук-тук,

      Ах, птичка-невеличка,

      Ах, любопытства звук!

      Глазёнками буравит,

      А клювиком долбит,

      Идёт борьба без правил

      Иль хочется любви?

      Любви, тепла и хлеба,

      Ведь осень на дворе,

      Пугает серость неба

      И снежность в ноябре!

      Влетай-влетай, синичка,

      Открою я окно

      Душе – моей сестричке?

      Быть встрече всё равно.

      Хоть разными мирами

      Идём по жизни пусть,

      Но обе мы – с крылами,

      Похожести в том суть!

      Ловлю на стенке капли света,

      Но нет же, нет, – юлят, сбегают,

      Скользят пугливой ртутью среброй,

      Скользят бочком и ускользают…

      Вот и любовь – живая капля ртути,

      Разбилась вдребезги, казалось…

      Но нет же, нет – живёт по сути!

      И безусловно оказалось:

      Мечты с мечтами почивали,

      А грёзы грезили под небом,

      Печалились мои печали.

      Большая хоть, а верю в небыль,

      Из сказок сказочное море,

      Живёт себе в миру, – седеет,

      И Черномор с Ягою бродят

      По берегу средь старых елей.

      Но жизнь моя – не море сказок,

      А настоящая реальность.

      В одну собрались беды разом:

      Как капли ртути, как фатальность.

      Под снегиря косил наш воробей,

      Он сделал макияж прекрасный,

      И тут, и там подмазал красным,

      И зачирикал сразу веселей,

      По-воробьиному: «Налей-налей,

      Мне до краёв налей бокалы,

      Взгляни, какой снегирь удался,

      Король лесов и рек, лугов, полей»!

      Ужель чужое нужно воробью?

      Стать снегирём – такая малость,

      Особой стати нет и жалок,

      Нет песни, голоса… Всё «фью» да «фью»!

      О, Ленинград, мир преклоняется

      Пред мужеством твоим – доселе!

      Нетленным подвиг открывается,

      Где каждый… Каждый на прицеле,

      Где геноцид и истребление!

      Страшней не может быть юдоли,

      И стар, и млад там – убиенные!

      Но ленинградец жив – не сломлен!

      И подвиг дОбыт ленинградцами,

      Сравнялся человек – с гвоздями!

      Скрипачка скрюченными пальцами

      Смычок водила… Со слезами…

      Тогда – в блокаде чёрной, вражеской,

      Приговорён был город – к смерти!

      Ошибкой приговор окажется,

      И сгинут сами в пекле черти,

      Не одолев любви божественной!

      Овеян