Хрустальная невеста. Анна Шаенская
рабочие артефакты, бросила беглый взгляд на своё отражение и, убедившись что всё в порядке, выскочила в коридор. Утренние сборы Ванда проводила в малом лекционном зале, он находился через два кабинета от моего. Успеем!
– Светлейшего утра! – на бегу поздоровавшись с сестрой-хозяйкой, я влетела в зал и плюхнулась на свободную лавочку.
Гретта через секунду приземлилась рядышком, как верный оруженосец.
– Итак, раз все в сборе, можно начинать, – Ванда удовлетворённо улыбнулась, убирая со стола песочные часы.
Я вновь спиной ощутила чей-то мрачный взгляд. И, что самое страшное, во всём зале витали похожие эмоции.
Мои отношения с коллективом и раньше нельзя было назвать тёплыми. Я всегда держалась в стороне и близко общалась только с Греттой, но до открытых конфликтов не доходило. Так, цеплялись по мелочам, не более. С такой яркой, незамутнённой ненавистью и завистью я столкнулась впервые.
Подозреваю, что матушка Лизетты уже начала против меня активную военную кампанию и не успокоится, пока не отомстит за увольнение дочери.
– Как вы уже знаете, вчера в госпиталь поступил особый пациент, – Ванда обвела присутствующих ледяным взглядом и по залу прокатилась удушливая волна страха. Про меня мигом забыли, сосредоточившись на собственных проблемах. – Во время его госпитализации некоторые сотрудники проявили преступную халатность. Я пришла в ужас, узнав подробности!
Тишина в зале приобрела особый оттенок. Напряжённая, звенящая, похожая на натянутую тетиву. Она просачивалась в каждую клеточку, заставляя замереть в ожидании продолжения.
– Троих я уволила сразу. – Рублёные жёсткие фразы рассекали воздух заточенным клинком. – Лаура Сенти, дежурившая вчера в приёмном отделении, и Викки Ленс, отказавшаяся осмотреть тяжёлого пациента, не только лишились работы, но и права продолжать целительскую практику.
Сурово, но справедливо. Таким, как они, не место в госпитале!
– Лизетта Тьери уволена за порчу дорогостоящего оборудования и распространение закрытой информации прессе, – продолжила Ванда.
По залу вновь разлилась волна негодования, и зуд между лопатками стал практически невыносимым. Казалось, сами крылья предупреждали меня о нависшей опасности и умоляли больше не запечатывать их. Будто говорили: «Не спеши, мы тебе ещё пригодимся!»
– Внутреннее расследование продолжается, – теперь голос настоятельницы звучал по-кошачьи мягко, вкрадчиво, и от этого становилось ещё страшнее. Спокойная и улыбающаяся Ванда была намного опаснее кричащей. – Не исключено, что в ближайшие дни госпиталь покинут ещё несколько жриц. Я намерена очистить монастырь от недобросовестных сотрудников, лжецов и сплетников.
Намёк Ванды был кристально ясен. Если кто-нибудь отличится до церемонии награждения и выборов в Совет, пусть пеняет на себя. И простым увольнением жрицы вряд ли отделаются. Я не сомневалась, что Лизетта получила рекомендации, с которыми не возьмут ни в один захудалый лазарет,