Братишки. Александр Афанасьев
через десять появились две машины. «Скорая» – битый-перебитый «уазик» и «Зил-131» армейский. Возможно, «Скорая» как раз та, на которой увозили Наташку.
То, что я сделал, было риском, но риском рассчитанным. Я подозревал, что прямо сейчас по мне целится как минимум один снайпер. Вот только приказа на открытие огня он не получит. Нужен я им. Зачем – не знаю, но нужен. Потому проглотят они это. А я покажу, что со мной надо считаться.
Из кабины «ЗИЛа» – в кузове могло быть несколько стрелков – выбрался человек, одетый для промозглой погоды довольно легко – в летнюю форму. На голове у него было форменное кепи, на вид ему было за сорок и как бы не пятьдесят. Знаков различия никаких нет, по возрасту – от майора до полковника. Подполковник, скорее всего, так и буду его звать.
Из «Скорой» выбрались двое, явно не медбратья, начали помогать подстреленному мной в ногу контактеру. Подполковник пошел ко мне, когда оставалось шагов двадцать, я вскинул автомат:
– Стой! Дальше ни шагу!
– Не советую. За меня пристрелят.
Словно подтверждая это, четко щелкнул винтовочный выстрел, пуля ударила в насыпь, недалеко совсем, подняв фонтан земли. Ага, справа, часов на десять. Метров пятьсот до него. Но он уже труп, раз проявился…
Потому что с той стороны у меня семь снайперов. Семь. И все прошли Афган.
Я достал из кармана «эргэдэшку».
– Не успеют.
Подполковник посмотрел мне в глаза. И то, что он там увидел, заставило его остановиться и больше не идти.
– Интересный ты парень, – сказал он громко, – срочник и кавалер Красного Знамени. А если хорошо покопаться, то выявляются еще более удивительные вещи. Например, в конце восемьдесят восьмого года двадцатилетний воин-интернационалист представлен к званию Героя Советского Союза, причем – по линии КГБ. И причем не посмертно, а живой. Дали тебе звезду? Не дали…
Не дали…
Я знал эту историю. Представление – и на меня и на Дона – действительно ушло по линии КГБ. Но в Президиуме рассмотрели и отклонили. Сказали, что, если живы остались, значит, звезды не полагается. Отделались орденами…
– Тебя, знаешь, как теперь называют?
…
– Донецкий терминатор, – подполковник усмехнулся, – как у вас там Солоник был. Курганский терминатор. А ты вот – Донецкий.
– По-моему, так не меня зовут. В газетах так зовут совсем другого человека.
– Верно. Зачем портить добрососедские отношения России и Украины? Тем более что есть трупешник, на который можно все спихнуть. На труп можно что угодно повесить. И три трупешника. И восемь. И одиннадцать. Сколько вы вдвоем навалили. За свою недолгую гастроль.
Я лихорадочно соображал – в газете было про три трупа. А по факту – похоже, что восемь. Такие потери можно скрыть только в одном случае, если группа захвата была из другого региона. Ну да, проведут как потери на учениях или прочая хрень – если в своем регионе такая бойня, то скрыть ее будет невозможно, потому что родственники погибших молчать не будут. И еще три трупа – это те, которых мы расстреляли на