По вашим стопам, Великие. Александр Анфилов
назад ушли из Железногора. Невозможно. Каков инкубационный период?
– Это агрессивная болезнь, так что максимум дней семь.
– Значит, никакой это не мор.
Врач, однако, сокрушенно покачал головой:
– Уверен, Сольвейг неспроста учуяла. Прости, Рэй, но это папула, вторая стадия развития чумного бубона. Добавь сюда резкое начало заболевания и прочие симптомы – как по учебнику, это бубонная форма чумы.
Рэй провел по волосам обеими руками и смятенно отошел назад.
– Но никто больше не заболел. Почему сейчас?
– Мы прошли сквозь Железногор и выбросили всю одежду, в которой были. Но наши лошади… скорее всего, где-то на лошади или ее стременах остались палочки. Настя два дня назад порезала палец о трензель узды.
– О боги, – прошептал стрелок. Проклятье или же предсказание Яги сбывалось самым страшным образом.
«Один умер, горе – вода, другой зачах, помрет – не беда, третий завянет, не решен еще рок, а коли помрет – будет урок».
– Ответь, – потирая глаза, спросил Рэй, – только честно. У нее, вообще, есть шансы?
– Бубонная форма считается менее опасной из-за сравнительно пониженной заразности, но, – обескураженно говорил Амадей, – это чума. Без лечения, смертность девять из десяти.
– Нет… нет, рок еще не решен, – Рэй втянул воздуха, собираясь с мыслями. – Мы с тобой тоже можем заболеть, если будем рядом?
– Если будем соблюдать строгие правила гигиены, то риск заражения минимальный. Бубонная переносится гемоконтактно. Местные города на удивление чисты. В белье гостиной нет клопов, а благодаря котам в домах почти не видно мышей – основного транспорта блох. Так что зараза не должна вырваться. Но факт остается: мы подвергаем опасности не только себя, но и всех жителей города. Настя – свечка на сеновале, одна искра и мор уничтожит Белый Корень так же, как Железногор. И это будет на нашей совести.
– Мы не увезем ее из города, – скрепя сердце, сказал Рэй. – Пусть весь мир рухнет, ее я не могу потерять.
***
Несколько часов Амадей готовил снадобья. Рэй еще раз сбегал на торг, купив зерна гвоздики и за сумасшедшие деньги приобрел у южного торговца куркуму. Эти растения отличались природным антимикробным воздействием.
Герои обсуждали, какие еще продукты можно использовать для лечения, как вдруг Настя открыла глаза. Сухой шепот позвал стрелка. Тот приблизился, взяв ее руку.
– Мы с Амадеем здесь. Ты справишься, потерпи, мы тебя вылечим.
– Сольвейг, – сорвалось с ее губ. – Не вини ее.
– Тихо. Вот.
Рэй придержал ей голову, а Амадей приложил к губам миску с жидким лекарством. Настя изобразила вымученную улыбку:
– Как всегда отвратительно, Амадей.
– Спасибо, я старался! – улыбнулся он, однако, потрогав ее лоб, сразу сник.
– Не вини Сольвейг, – повторила Настя. – Ведь она… так дорога тебе.
Стрелок сжал кулаки так же крепко, как сжималось его сердце. Сольвейг, Настя, Мелисса, Ярослав – всем досталось, Амадей и тот лишился глаза.