Пёстрая тетрадь. Татьяна Буглак
Ину:
– Ну что, Инка-картинка, давай обживаться. Помнишь, где тут что?
– Плохо…
– Тогда пойдём, покажу. Я же здесь ремонт делал. Когда ты в лагере была.
После обычной двухкомнатной квартиры дом казался Ине огромным, словно старинный особняк. Он и вправду был старинным, построенным аж в позапрошлом веке.
– Вот тут кухня, – объяснял папа. – Тут всё новое, мы с твоим дедушкой Гришей тут ремонт делали. Всё, что нужно, есть.
«Кроме любимой маминой посудомойки», – фыркнула про себя Ина. Но зачем бабе Валере эта посудомойка, если она жила одна? А всё остальное было на самом деле новым, удобным. И красивым. Особенно оранжевые дверцы встроенной мебели, совсем непохожие на светлые, как в прежней московской квартире. Оранжевые всегда веселее.
Новой оказалась и ванная, правда, расположенная не в самом доме, а в том, что раньше называли сенями. Но ванная была большой, светлой из-за высоко расположенного окна с матовым стеклом. И с непонятным серебристым баком на стене.
– Водогрейка, – объяснил папа. – Тут горячей воды нет. У всех такие агрегаты стоят. Не бойся, ничего тебе включать не нужно будет, открывай воду, как дома привыкла. Он только когда нет электричества не работает.
Рядом с ванной находилась странная кладовочка с чем-то, похожим на буржуйку из старых фильмов, только новой, покрашенной белой эмалью. Папа объяснил, что это котёл отопления, работающий на газе, и Ине тоже не нужно волноваться, потому что папа сам будет его настраивать.
Ина задумалась над тем, как много привычных для неё вещей не знают живущие в таких домах люди. Или она не знает того, что знают они? Но незнакомая техника пугала, особенно газовый котёл: а вдруг взорвётся?
В жилых комнатах всё было не так современно. Ине показалось даже, что она в музее. В гостиной стояли старинный комод с резьбой, трюмо с огромным, чуть потемневшим от времени зеркалом, жёсткие кресла и покрытый пледом диван, буфет с горками фарфоровых чашек и большой овальный стол. В кабинете-библиотеке, точно как в их бывшей квартире, темнели самодельные, но намного более старые стеллажи для книг, у окна стоял большой письменный стол, затянутый потёртым зелёным сукном. На полу не ковры, а словно бы домотканые дорожки, оказавшиеся на самом деле фабричными и даже довольно новыми, но такими странными на ощупь – Ина чувствовала их через тонкие носки. А ещё в гостиной была угловая печь, чисто побеленная, с фигурными ручками на дверцах.
В бабушкину комнату они не заходили, а вот в другую, которую собирались занять родители, зашли. Она тоже была с новой мебелью, как и кухня. Папа сказал, что во время ремонта бабушка настояла, чтобы сюда купили спальный гарнитур, и даже дала деньги именно на него, запретив покупать что-то другое.
Самой интересной оказалась комнатка наверху, в мезонине.
– Бабушка хотела, чтобы ты в ней жила, когда сюда приезжаешь, – объяснил папа.
Ине стало стыдно. Она ведь пять лет тут не была. Но сначала два года делали ремонт – папа не мог приезжать сюда