Дорога правды. Ксения Росси
лесных хищников. При виде его в моей груди остро кольнуло от одного и того же чувства – разочарования. За себя и за животных. За себя, потому что внимательно слушала деда и научилась «читать» даже самые запутанные следы его очередных «трофеев», а за животных – что они не умеют лучше прятаться сами и скрывать свои убежища надежнее.
Эта болезненная душевная тяжесть была еще хуже, чем телесная боль от наказаний Джона.
Впервые, когда тот принес и положил на лакированный кухонный стол нескольких крольчат, у которых были выколоты глаза, я расплакалась, и меня стошнило. Не потому, что я испугалась, мне просто стало жалко и противно. В тот момент я подумала, что Джон поймет и пожалеет, что показал их мне. Но едва я успокоилась и вернулась на кухню, он проронил лишь одну фразу:
– Не позорь меня! Ты же не хочешь, чтобы Терри пришел и увидел, как ты распустила здесь сопли?!?
За этим последовал удар, который, как первый «трофей», останется в моей голове на всю жизнь. Щека тогда болела сильнее некуда, она распухла и стала лилового оттенка. Я думала, что умру, ведь меня никогда раньше не били, тем более по лицу. Но спустя несколько дней синяк стал выглядеть лучше, и я успокоилась, но ненадолго. Пусть не каждый день, но раз в месяц Джон распускал руки, и у меня оставалось «напоминание» о допущенной ошибке, которые относились к работе с добытой им дичью: там шкуру разрезала не так, здесь слишком долго возилась, не до конца выпотрошила…
Все это – будто страшные истории, которые можно прочитать и забыть, но все же это была моя жизнь и, казалось, этот кошмар никогда не кончится. Но нет, всему есть конец.
Терри. Терри. Терри…
Это имя мелькало чаще остальных из числа его знакомых, о которых я когда-либо слышала, а их было предостаточно. Джон, бывало, проговаривал себе под нос имена, которые писал на почтовых упаковочных пакетах, и я определенно знала – все те, кого он называл, были мне незнакомы.
Ах, да, еще один момент.
Если мой дед был трусом и старался маскировать это, то я была врушкой, и тоже скрывала… Или, по крайней мере, старалась сделать все для этого возможное.
Помню, одним летним днем, после дождя, когда на улице появились первые комары, я сидела на прогнившем дощатом полу веранды и чистила рыбу. Руки были все в мелких порезах и ранках, потому что нож Джон дал мне тупой. Легче было бы очистить ее канцелярским ножом, но тот, конечно же, как назло куда-то делся, да и не удалось бы сделать это незаметно. Если Джон сказал ножом – значит, ножом, а то можно и без него остаться, и без ужина. Стараясь выполнить свою работу как можно быстрее, я изредка поглядывала на установленные дедом ловушки для кроликов, которые он припрятал и замаскировал ветками ели. Конечно, рядом с домом никто особо не пробегал, но в тех редких случаях, когда какое-нибудь глупое животное и появлялось, то сразу же попадалось на уловки старика. Вот и сегодня, когда я закончила с чешуей, мой взгляд привлекло движение и глухой стук упавшей корзинки, которая накрыла сверху