Убивая тени. Кэтрин Куинн
кинжал и принялся за дело.
Глава 7. Киара
Я пишу тебе так, будто ты когда-нибудь прочтешь это послание. Мне хочется ненавидеть тебя за тот поступок. Из-за него у меня отняли лучшего друга, и теперь я остался один в этом дремучем поселении. Ирония судьбы в том, что даже сейчас, когда сочиняю это бессмысленное письмо, я не могу не скучать по тебе и мечтаю заключить в крепкие объятия, которые ты так презираешь.
В зале, где мы ужинали кабаном и жареным лососем, стояли длинные деревянные столы и узкие скамьи. Стены были выложены из камня, а не стекла, как в верхней части дворца, и темные плиты блестели в свете нескольких солнцепалов в настенных бра. Я вздрогнула, оглядывая мрачную обстановку, и отметила, что в ней нет тех единственных постоянных атрибутов, к которым я привыкла за эти годы.
Асидия стала домом для суеверий, и я полагала, что народ имел право в них верить.
Жители моего поселения собирали крошечные мраморные статуэтки богов, а большинство возводили алтари, посвященные Рейне. Замысловатые гобелены, изысканные свечи и бесчисленные подробные иллюстрации воздавали почести бессмертным, и ни один дом не избегал знаков веры – притворных или настоящих.
Помимо статуй в саду, я не заметила других изображений богов в святилище рыцарей, и, хотя я не считала себя религиозной, мне будто не хватало их знакомого успокаивающего присутствия.
Практически целиком проглотив еду, к немалому изумлению Патрика, я откинулась назад, удовлетворенно положив руку на живот. Прошли недели с тех пор, как я хотя бы отдаленно наедалась. Возможно, мне бы следовало чувствовать вину за то, что я потворствовала себе, когда многие обходились без пищи, но я была слишком довольна, чтобы испытывать стыд.
– Я не могу, – вздохнул Патрик, указывая на еду. – Совершенно уверен, что кабан еще жив.
Меня разобрал смех от того, как он наморщил нос.
– Тебе нужно поесть. К тому же на вкус не так уж и плохо, и кто знает, когда нам в следующий раз подадут столь изысканное блюдо. – Я поковырялась в его тарелке и, лучезарно улыбаясь, отправила в рот кусочек мяса. Патрик не мог говорить всерьез: в последнее время еда ценилась не меньше монет.
Он пододвинул ко мне свою тарелку:
– Тогда можешь забрать мою порцию. Ты заслужила, после того как разобралась с Адамом.
Я уже собиралась возразить, ведь нам обоим нужны были силы, но Патрик принялся доедать буханку хлеба с вполне довольным видом. Когда он, приподняв одну бровь, бросил на меня выразительный взгляд, я сдалась и съела его еду.
Какая-то часть меня подозревала, что он просто проявлял доброту, и эта часть противилась тому, чтобы принять его предложение. Я не привыкла к подобной щедрости, но желудок все-таки одержал победу над гордостью.
Вскоре прозвучал гонг, положив конец нашему недолгому ужину.
Пока все разбегались по комнатам, среди снующих тел вспыхнуло несколько