Зал ожидания. Группа авторов
скотчем пришлось повозиться, но острый нож – хороший помощник в таких делах. Открыла. Внутри – карточки, одиннадцать штук, ровно столько же, сколько раз она была в институте мозга. Одиннадцать влюблённых в неё мужчин. Одиннадцать разбитых сердец. Эта мысль грела её собственное сердце.
Взяла первую карточку. 18 ноября 2028-го. Здесь ей двадцать три. Поля с удовольствием посмотрела на себя. Приятно вот так, спустя сорок лет, снова вглядываться в своё молодое лицо. Кто же он, первый забытый ею мужчина? Вытравленный из памяти, выброшенный, ненужный. Вспоминал ли он её все эти годы? Долго ли страдал? Она поправила очки и вгляделась в изображение.
С карточки ей улыбался Алёша. Моложе, чем сейчас, красивый до дрожи в коленках – её Алёша. С минуту Поля внимательно смотрела на фото, потом осторожно отложила его, взяла второе, третье, четвёртое…
Она аккуратно разложила фотографии перед собой. Одиннадцать Алёш. Одиннадцать влюблённых в неё Алёш. А двенадцатый, настоящий, её забыл.
Артём Роганов
Герметичность
Вот не люблю я много двигаться. Движение – это не жизнь, а злой напряг. Не считая, разве что, тихих вечерних прогулок или воскресного похода на рынок.
Помню, студентом ещё, откипишь положенные часы на парах по английскому, вылезаешь в арку, где ледяная от ноября земля, куришь и смотришь на теплотрассу. Там ты куковал с разными ребятами вместо шестых уроков, а по улице с другой стороны арки топал одиннадцать лет в школу. И твой город не большой и не маленький, с университетом и аэропортом, но всего две ветки метро, которыми нормальные люди не пользуются. Магазины рядом; такси, если что, дешёвое. Никакой суеты. После пар дома выучил монолог по английскому, разогрел в микроволновке сырную пиццу и сидишь с куском на кресле. Смотришь в окно – куст шиповника во дворе, пушистый, похожий на ёлку. И никуда тебе не надо дальше универа ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц. А потом началась эта работа. Самолёты, гостиницы, по нескольку раз в неделю новые страны.
Вы, наверное, подумаете, что я какой-то придурок. Жалуюсь, а сам стою на балконе небоскрёба с видом на горы – опрятный молодой мужик в белой рубашке, в руках чашка с фантой, утро, многоэтажки немеют в знойной дымке, а в ванной моется девушка с красивым именем Катя. С Катей моя работа в Алматы и была связана. Теперь задание выполнено. Следующий самолёт сегодня вечером. Чемоданчик ждёт меня в камере хранения ровно к пяти часам. Всё-таки пунктуальность очень важна, когда постоянно перемещаешься, а сам при первой возможности норовишь полежать, поспать, послушать музыку. Из музыки я предпочитаю блэк-метал. Там такая плотная стена звука, что, кажется, всё замирает. И ещё часто поют про лес, про снег, про древние деревья. Я люблю снег и завидую спящим зимним деревьям. А сейчас лето, и лететь мне отсюда наверняка тоже в жару.
Катя выходит из ванной, смотрит исподлобья, умным взглядом. Она догадывается, что больше меня не увидит. Такая у неё, тоже дрянная, профессия. Психолог она. Халат на Кате махристый, цвета спелой алычи, которую