Рай-26. К.А. Невский
в своей жизни слышал такой диалект.
– Это тот самый? – спросила блондинка.
– Да черт его знает, – ответил седой. – Они там все на одно лицо. Им бы давно разбавить генетический материал браками из соседних кварталов, а то, мне кажется, близко вырождение такого одноструктурного генотипа.
– Он просыпается, – прервала жестом руки седого.
Сид открыл глаза и попытался поднять голову, в шее раздалась острая боль. Положив голову назад, он пошевелил пальцами ног и рук.
– Не парализован, – спокойным голосом подтвердила девушка уже на родном Сиду диалекте. Акцент в ее речи был менее заметен, чем у седого.
Блондинка тоже сильно отличалась от жителей родной Сиду сорок шестой вертикали. Гладко уложенные волосы светло-желтого цвета и нетипично узкое лицо делали ее запоминающейся, но далекой от эталонного образа женской красоты, где главным критерием женственности были пухленькие щечки и большие глаза.
– Лежи спокойно, – положил руку ему на грудь беловолосый. Он говорил медленно, пытаясь подбирать и смягчать слова. – Помимо физических повреждений на тебя сейчас действует генетический защитный механизм, не позволяющий людям находиться вне своей вертикали. Я ввел тебе антидот, но нужно время и сильное сердце, так что не напрягайся лишний раз.
– Зачем? – простонал Сид.
– Я так думаю, ты не про антидот? Вначале отдохни, пусть твой разум прояснится от обезболивающих веществ.
Сид, немного успокоившись, прикрыл глаза, и его срубило в сон от усталости, препаратов и, видимо, от всех передряг, обрушившихся на его тело и разум в последние часы.
Сквозь сон Восьмой слышал женский голос. Она говорила тихо, чтобы ее не услышали, либо просто не мешала Сиду спать.
– В сообщении сказано, что у тебя остается мало времени. Месяц, от силы два. Уверен, что справишься без меня?
– Да, – сухо ответил седой.
– Что ж, тогда прощай, и удачи тебе.
– Прощай.
Когда Сид проснулся и открыл глаза, девушки уже не было. Боль в спине и шее прошла, оставив за собой странную легкость. Седовласый незнакомец сидел на полу и молча смотрел на парня, из его ушей торчали маленькие черные наушники, из которых еле слышно доносилась музыка. Восьмой огляделся: такого он еще не видел. Открытое пространство, которому не было ни конца, ни края. Ровная, испещренная тускло светящимися прямыми линиями поверхность уходила вдаль за горизонт, во тьму. Неподалеку лежала раскуроченная кабина лифта, выброшенная по инерции на поверхность. Сид взглянул вверх: множество бесконечно отдаленных тусклых огоньков усеяли все верхнее пространство от края до края. Но это были не те огоньки из снов: эти располагались ровными линиями, создавая клетчатый узор. Сиду понадобилось время, чтобы привыкающие к тусклому свету глаза различили далеко на горизонте силуэты колоссов-опор, державших небосвод над головой. Восьмой закрыл глаза и с печалью вздохнул.
– Все-таки неба не существует.
– Неба? – удивленно поднял голову