Реки жизни. Борис Григорьев
НКВД – не выдерживали и кончали жизнь самоубийством.
Неизвестно, куда в конце июня 1945 года отправился поезд номер 3 с советскими военнопленными из Нарвика, в вагоне номер 3 которого сидел отец – скорее всего в Швецию, оттуда, через Финляндию или морем, в Ленинград. Где он пропадал до апреля 1946 года, можно только догадываться. Вероятнее всего он был помещён в какой-нибудь фильтрационный лагерь НКВД. Выяснив, что за отцом никаких грехов, кроме сдачи в плен в ледяной балтийской воде, ничего «такого» не числилось, власти отпустили его на свидание с родителями, женой и сыном, но с условием явиться в какой-нибудь сборный пункт в Москве, чтобы отправиться на поселение. А может быть, он вообще сначала был отпущен «вчистую», а потом СМЕРШники спохватились и взяли его в оборот повторно, чтобы, в конце концов, отправить в ссылку.
Когда я увидел фильм «Чистое небо», то не задумывался над тем, что затронутая в нём тема так близко касается моего отца. Для главного героя чухраевского фильма в конечном итоге всё сложилось хорошо: он сумел не потерять жену, устроился на работу и даже был восстановлен в партии. А вот над головой отца чистое небо, по-видимому, так и не появилось…
Войну я увидел с порога дедовского дома, когда мне было чуть больше года. Я давно вырос из коротких штанишек, у меня самого появились внуки, а она всё продолжает мстить и «доставать» нас полвека спустя. Она тяжёлой поступью прошлась по молодой траве и только примяла её. Трава выпрямилась и выстояла, но следы кованых сапог на себе запомнила навсегда.
Во время работы над этой книгой мне приснился сон.
В нём я впервые увидел своих родителей вместе и в согласии. Они ничем не проявляли своё доброе отношение друг к другу – просто это было разлито в самом воздухе, которым мы дышали. Мы шли куда-то по светлой и широкой дороге – отец впереди, за ним я с матерью, он что-то оживлённо рассказывал о своих приключениях в немецком плену и время от времени оборачивал к нам своё молодое и воодушевлённое лицо. Мы внимательно слушали, а потом я спросил:
– Ты ведь из плена вернулся в июне 1945 года?
– Да, – удивлённо подтвердил отец. – А откуда это тебе известно?
– Пойдём в дом, я тебе кое-что покажу.
Выполнить своё обещание – показать выписку из норвежского архива – я не смог. Сон прервался.
Французский писатель Поль Валери сказал, что писатель своими произведениями, как умеет, вознаграждает себя за какую-нибудь несправедливость судьбы. Пусть эти строки об отце будут ему вознаграждением за моё несправедливое к нему отношение, обернувшееся несправедливостью судьбы ко мне самому.
Глава 7 По страницам одного альбома
Что ж прощай! Как-нибудь до весны
Проживу и один – без жены…
И.А.Бунин «Одиночество»
Мать была последним ребёнком у деда с бабкой. Она была плодом