Всё остаётся людям… Сборник современной поэзии и прозы. Ирина Арсентьева
удара только тонкая летняя рубашка с короткими рукавами. А вот фуражку снять не разрешали даже в порядке исключения, и кучерявый Миша Рыжиков откровенно страдал, борясь с едким солёным потом. Вот бы сейчас скинуть эту ненавистную фуражку, раздеться – и с разбегу нырнуть в море! Тем более – вот оно, ласковое, почти прозрачное и такое зовущее!
Рыжиков перевёл тоскующий взгляд с вальяжно лежащих у кромки воды отдыхающих на предмет своего интереса и вновь пробормотал про чудные дела. Потому что перед полицейским, грустно потупив затуманенные янтарные глазки, сидел тощий, какой-то обшарпанный, но самый настоящий тигриный котёнок!
В этот момент тигрёнок издал жалобный басовитый мяв и взглянул прямо в глаза Михаилу. Точнее даже, не в глаза, а в душу: уж больно пронзительным был взгляд кошачьего ребёнка. Он словно чувствовал, что его сейчас спасут.
По белёсой шерстистой щёчке тигрёнка сползла одинокая, но вполне настоящая слезинка. Сердце Рыжикова дрогнуло и засбоило. Он внезапно вспомнил события месячной давности…
Стояла прохладная июньская ночь, за плотно зашторенным окном неистовствовал бора – северный ветер с гор, обыденный и еженощный, стихающий к утру, но всякий раз рождающий в сердце неспящего человека непонятное пугающее томление.
Рыжиков ворочался в постели, слушая завывания бора и стараясь не разбудить безмятежно сопящую на соседней половинке кровати жену Соню. Вот кто полностью оправдывал своё имя: она могла спать при любых условиях и в любой обстановке. Бора не тревожил её нисколько, потому что она его просто не слышала.
Миша завистливо вздохнул и, выбравшись из кровати, в одних трусах отправился на балкон, чтобы «закусить» бессонницу сигареткой. Ёжась от тревожных порывов ветра, он медленно вдыхал горьковатый дым и вглядывался в ночной полумрак, освещаемый лишь тусклыми пятнами фонарей, проглядывающих сквозь непроницаемые кроны сосен.
Темно и тихо. Один только ветер воет, вынимая душу…
Вдруг в очередном порыве бора Рыжиков расслышал нотки настоящего человеческого плача. Рыдала женщина, прерывисто повторяя сквозь всхлипывания: «Помогите, помогите мне! У меня украли дочь! Верните мне моего ребёнка!»
Михаил резко потушил сигарету и, прислушиваясь к явственно различимым в стоне ветра причитаниям, начал вглядываться в слабо освещённое пространство двора. Кто мог звать его среди ночи? Где находилась эта безутешная женщина? Если в соседнем доме, то почему так громко звучат её слова, перекрывая ветер?
Так никого и не разглядев, Рыжиков бросился в комнату и схватил телефон, пробуя набрать номер дежурной части. Может, коллеги уже приняли вызов и ищут пропажу безутешной матери?
– Чего тебе не спится, Мишка? У нас всё тихо, никто не звонил и не приходил. Померещилась тебе мамаша твоя. Знаю я, как её зовут: бора, – полусонный шутливый голос дежурного слегка успокоил Рыжикова.
Он уселся на кровать рядом с мирно спящей Соней и почесал в затылке, уставившись на погасший экран смартфона.
Но ведь