Сборник стихов «К рассвету». Никита Александрович С.
летели быстро, словно мимо проходил.
Фантазии
«Монстр»
Есть монстр, таится в душе любого.
И от него не спрячешься ты никуда,
В твоей душе он есть всегда.
И сколько ты на ветер ни кричи, не будет никого другого.
Ведь он пришел забрать тебя такого.
Или за долг, или чего иного.
Ведь каждый ребенок их боится.
И в их жизни встреча, к счастью, с ним не состоится.
Никто не знает: он всегда в душе таится.
Он весь твой, с ним не опасно находиться.
И невозможно разводиться или уклониться.
И долго еще надо осознавать,
Все перечитать и в толк это взять,
Чтобы вконец где монстр прячется понять.
Не нужно мне читать про чудовищ посты.
Не надо для рисунков мне листы,
Чтоб сочинить, что монстр – это ты.
«Олицетворение»
Сидит на троне серый волк иль человек:
Желание людей, их нрав, и сущность.
Глядит он прямо пред собой, будто век.
То одинокий, чаще же сбиваясь в кучность.
По-своему изящен, тонок иль красив.
Словно ему подвластно время, но ленив.
Ему, по-видимому, нечего и торопиться,
Поэтому готов на пьедестале развалиться.
Как Аполлон красив, он спит, и злое снится.
В руках на подлокотнике бокал вина стоит,
Но пуст – не может жажду утолить, напиться,
Сколь много бы ни выпил, просто так сидит.
Не знает же ничего, но мудр, чтоб учиться.
Смотря же на него, будто жизнь не пиит.
Бесстрастно сердце, может дикость притаиться,
И даже малая лишь доля может быть как кит.
Серая шерсть его и коротка, и будет виться.
Сделать Бога можно из всего и как угодно.
Можно же даже и камням, может, молиться.
Но доказательства? Так, канон – бесплодно.
Все верят, но никто не хочет поделиться.
Не знаю, каков пролог, кто может злиться,
Сколь долго же жестокость человека длиться.
Где даже волк без сердца мог и не прожить,
Способен человек. Пусть так, так может быть.
На лице его четыре узких ястребиных глаза,
Сидит и жнёт же урожай, будто б зараза.
В сей комнате стоит, водой полнится ваза.
Его поймать хотели часто, о, четырех раз,
Но его вера велика, что не наполнить паз.
На полу лежит вечна-книга – где жизнь будет.
В которой же людей будто бы судит Бог:
Под ногами существа, которого и жизнь забудет.
Кто вечности созданье, чтобы откусить пирог?
Есть тайна, правда, есть же спекуляции,
Так, тайна – он. И может даже быть глубок.
И разделил себя на разный люд и нации.
Плодит себе подобных, в душе же одинок.
Рисует себя праведным, бывает же жесток.
Но волку сему, человеку, не обидно и равно,
Тут просидел