Формалин. Иван Герасимов
Помню она сказала тогда, что у моей жены глубокая депрессия и ей нужна помощь психотерапевта. И вот сейчас, глядя на состояние квартиры, я понимаю – психолог была права.
– Анют, я…
Я разуваюсь, шумно бросаю ботинки у двери. Шапку кладу в карман куртки, а саму куртку кидаю на пол, все там же у входа.
– Нютик…
Шатаясь, прохожу на кухню.
– Нам надо поговорить, – у меня кружится голова и дабы не упасть, я опираюсь рукой на стену.
– Ты что, опять пьяный?
– Нет… то есть да… то есть не сильно… но это не важно, Анют! Мне надо сказать тебе кое-что, понимаешь?
Она качает головой, смотрит на меня будто с вызовом. Так смотрят на людей, которые все испортили. Она смотрит на меня и говорит. Она говорит.
– Ты ее даже не поздравил.
Она говорит.
– Подарок хоть принес?
Миниатюрная копия в моей голове судорожно перебирает сценарий. Бумага выпадает из рук, на его листах с текстом нет подобных реплик. Миниатюрная копия меня самого разводит руками и тогда я говорю. Я говорю.
– Анют, я…
– Ты забыл, что у твоей дочери день рождения?
Раздается монотонный писк электрического чайника, сигнализирующий о том, что температура кипения достигла ста градусов. И тогда жена поднимается, она берет первую попавшуюся чашку со стола. Чайник замолкает, уступая место хлопкам фейерверков за окном. Не оборачиваясь, она говорит.
– Чай будешь?
Я сажусь за стол.
– Нет, спасибо…
Я говорю.
– Анют, давай поговорим… пожалуйста.
На жене легкая ночнушка с цветами. Она наливает себе зеленый чай и садится напротив меня. Потирая заспанные глаза, зарывается пальцами в своих волосах.
– Сколько можно уже разговаривать?
– Анют, ну я правда исправился, честно!
– Блин, – она поднимает голову и упирается в мои глаза уставшим взглядом, – ты пришел пьяный, ты забыл о дне рождения дочери, ты ей даже не позвонил, понимаешь?
– Ну я…
– Да никаких я! Тут не может быть оправданий.
Мой взгляд скользит по столу, выхватывая все те же обертки от конфет, крошки от печенья, обрывки бумаг с детскими рисунками, хлебом в целлофане, покрытым пятнами плесени и одиноким пожухлым яблоком на блюдце, над которым кружатся фруктовые мошки. В раковине гора грязной посуды, под ней рядом с мусорным ведром пустая бутылка от вина.
Я замечаю на щеках жены румянец. Неужели она тоже пьет? Возле микроволновки два бокала, один из которых испачкан губной помадой. Она с кем-то пила здесь. Почему-то в память врезаются синие волосы. Кажется, я вновь что-то забыл. Или кого-то… не помню.
– Ты знаешь, у меня с тех пор вся жизнь, будто на паузе. Я клянусь тебе… я не замечаю дней, не помню, что было вчера, позавчера, не важно. Живу так, будто завтра никогда не наступит. Вот есть сегодня и все…
Я смотрю в ее серые глаза и говорю.
– Бывает сижу перед телевизором, смотрю какой-то фильм, в сюжет которого даже не вникаю. Просто смотрю.