Вороны вещают о смерти. Анастасия Командор
грузом ответственность, к которой я не готова. Это страх, что не справлюсь с хозяйством. Обида, что оставили меня одну.
Вот живая и красивая матушка на глазах превращается в нелюдимую старуху. Льет слезы по ночам, и я грущу вместе с ней. Грущу, потому что знаю: не стать ей прежней.
Столько всего нагрянуло разом, что глаза защипало от подступивших слез. Я яростно смахнула их рукавом. Достаточно их пролито в прошлом.
– Благодарю за дар.
Лихо склонил голову, а печали и горести вдруг отступили, и я смогла вздохнуть с облегчением. Вдруг зашумел ветер. Он откинул пряди с лица нечисти. Второй его глаз был перечеркнут длинным шрамом и навсегда закрыт. Лицо худое, сплошь острые углы, и совсем не старое, как в поверьях сельчан.
– Ступай за мной. Но не подходи близко. Все, кого я коснусь, обречены на несчастья.
В его словах слышалась тоска.
Лихо развернулся и не спеша двинулся в чащу. Ступал бесшумно, ни одна ветка не хрустнула под его ногой. Только мантия из зелёного мха и сухих листьев с лёгким шелестом тянулась следом.
Я пошла в нескольких шагах позади. Навьи духи все ещё кружили неподалеку. То впереди, то позади слышались их тревожные шепотки. Но они не подбирались близко. Наверно, боялись моего провожатого.
Некоторое время спустя я решилась нарушить тишину:
– Спасибо, что прогнал духов.
Лихо обернулся через плечо. Взгляд его казался печальным.
– Здесь их великое множество. И их не задобрить каплей крови. Им нужна жизнь.
– А почему их так много?
Я поравнялась с Лихо в надежде послушать интересный рассказ, а он тихо и размеренно начал:
– Давным-давно, задолго до зарождения вашего села, на этом месте стояло поселение. Деревушка вдали от всех в окружении молодых ещё деревьев. Но однажды пришли захватчики и убили всех ради нескольких голов скота и мешков с зерном. Вспыхнули избы, и от пепла и пламени почернело все вокруг. Но тела не предали огню или земле. Не справили по душам тризну. И души умерших страшной смертью людей, неупокоенные, озлобленные, не смогли очиститься в Нави, чтобы отправиться в долину Предков или возродиться вновь в Яви. Вместо этого они застряли здесь, в месте своей смерти, и превратились в злобных навьих духов.
Мы оба надолго замолчали. Невидимые духи тоже притихли, перестали шептаться, а только тихо, жалобно плакали. От их плача всколыхнулась в сердце тоска.
– Жаль их, – с печалью проговорила я. – А можно ли как-то помочь им, успокоить? Они ведь и сами мучаются здесь, в Яви.
– Жаль… – откликнулся Лихо с задумчивостью, словно пробуя слово на вкус. – Обычно вы, люди, никого не жалеете, кроме самих себя.
Я нахмурилась, собралась было возразить. Лихо качнул головой, обернулся.
– Это не укор. Наблюдение. Кто я, чтобы судить? – Он с грустью вздохнул и поглядел в сторону на что-то, что я видеть не могла. – А помочь им уже нельзя. Они слишком долго находились в Яви и позабыли, что когда-то были людьми. Тела их и кости истлели, и ничего не осталось, чтобы обряд провести.
– А все духи раньше