А что за горизонтом. Странник
никуда не делось, и я среди угольков ещё мог наковырять уцелевшие макаронины. В холодильнике ещё были яйца, но с яичницей получилась та же самая беда.
Первый учебный год приближался к концу. Позади остались новогодние праздники, за ними маёвки и субботники. Что-то ещё было интересного и что-то не очень. Всего не упомнишь. Появились первые звоночки надвигающейся катастрофы. В газетах и в телевизоре всё чаще появлялось слово «перестройка». Я совершенно искренне думал, что это как-то связано со строительством, что начнут перестраивать дома. Но зачем? Тем более сказали, что перестройка коснётся каждого. Мне мой дом, к примеру, нравился. Он меня полностью устраивал в том виде, в каком он был. Совершенно непонятно, зачем его нужно перестраивать, и где нам в это время придётся жить. Видимо, к власти пришли Чебурашки, которые хотели всех одиноких и бездомных наконец передружить. Как в любимом мультфильме: строили мы строили – наконец построили! Тем временем приближался новый учебный год. Летние каникулы пролетели со скоростью поезда Москва–Рига, который никак не хотел ехать помедленнее, чтобы ещё на чуть-чуть продлить лето. Опять школа, уроки, учителя, тренеры… и… вдруг, всё это оборвалось, перестало иметь значение. Конечно же, всё происходило не совсем «вдруг». Родители уже готовились к переменам.
Всё началось со странного письма, которое сопровождала не менее странная чёрно-белая фотография с детьми. Что было в этом письме, и что за дети были на той фотографии, стало понятно чуть позднее. Советский рынок недвижимости в основном строился по принципу обмена. Купить квартиру было нельзя, поэтому люди менялись и разменивались. Менялись номерами, улицами, посёлками и городами. Так мы стали готовиться к переезду в Ставропольский край, чтобы влиться в свою большую семью. На той фотографии были дети хозяев нашей будущей квартиры. То ли их надо было пожалеть и срочно освободить жилплощадь, то ли это был ещё какой-то рекламный ход, не знаю. Мы стали готовиться к переезду. Комнаты наполнялись ящиками, коробками, тюками и чемоданами. Я совсем не хотел уезжать из родного города. Здесь были друзья, здесь я знал глубину каждой лужи, помнил наизусть все ходы и лазейки, все рисунки и надписи на домах. Но разве мог я знать, что из Ржева уезжали только два человека – мы с сестрой? Родители же просто возвращались к своим родителям.
Последние часы перед отъездом пролетели незаметно. Нужно было собираться на вокзал. Был прохладный осенний вечер. Мы вышли из подъезда, и я ещё раз окинул взглядом наш двор. Всё в нём было как прежде на своих местах; деревья, качели, песочница, лавочки. Только всё это прямо на глазах становилось моим прошлым. Теряло свои краски, становилось блёклым. Я мысленно прощался со всем этим, уходя в осенний туман своего будущего. Ещё вчера друзья не верили, что наша семья уезжает жить в другой город, а завтра они с удивлением заметят, что меня уже и след простыл. Больше мне вспомнить уже и нечего.
Пройдёт