Приключения Оливера Твиста. Чарльз Диккенс
через каждую четверть мили: «Близко ли уже?» На эти вопросы мистер Бембль ответил коротко и резко. Мимолетное приветливое расположение духа, пробудившееся в нем под влиянием джина с водой, испарилось за это время окончательно, и он снова превратился в приходского сторожа.
Оливер не успел пробыть и четверти часа в стенах дома призрения, прикончив за это время второй ломоть хлеба, когда мистер Бембль, передавший его на попечение какой-то старухи, снова вернулся назад и объявил, что сегодня вечером назначено заседание комитета, который приказывает ему явиться туда немедленно.
Не имея ясного понятия о том, что такое комитет, Оливер был очень поражен этим известием и совершенно не знал, что ему делать – плакать или смеяться. Ему не дали времени хорошенько подумать об этом обстоятельстве; мистер Бембль, чтобы привести его в себя, слегка ударил его по голове тростью, а затем по спине, чтобы он двигался живее, после чего приказал ему следовать за собой и повел его в большую выкрашенную белым комнату, где вокруг стола восседали восемь или десять тучных джентльменов.
– Поклонись комитету, – сказал Бембль. Оливер вытер две-три слезы, затуманившие его глаза, но не рассмотрел комитета, а увидел только стол, которому и отвесил свой поклон.
– Как тебя зовут, мальчик? – спросил джентльмен, сидевший на высоком стуле.
Оливер испугался при виде стольких джентльменов и задрожал всем телом; приходской сторож дал ему сзади шлепка, отчего он снова заплакал. Это было причиной того, что он ответил едва слышным дрожащим голосом. Джентльмен в белом жилете назвал его за это дураком. Такое обращение было, конечно, наилучшим способом, чтобы поднять дух Оливера и заставить его чувствовать себя привольно.
– Мальчик, – сказал джентльмен на высоком стуле, – слушай меня. Тебе, конечно, известно, что ты сирота?
– Что это значит, сэр? – спросил бедный Оливер.
– Нет, он совсем идиот… Так я и думал, – сказал джентльмен в белом жилете.
– Позвольте! – сказал джентльмен, который говорил первым. – Известно ли тебе, что у тебя нет ни отца, ни матери, и что тебя воспитал приход? Знаешь ты это?
– Да, сэр! – ответил Оливер, заливаясь горькими слезами.
– Отчего ты так плачешь? – удивился джентльмен в белом жилете. Да, действительно, странно! Из-за чего было плакать этому мальчику?
– Надеюсь, ты каждый вечер читаешь свои молитвы, – сурово спросил еще один джентльмен, – и, как подобает христианину, молишься за тех, кто кормит тебя и заботится о тебе.
– Да, сэр! – запинаясь, ответил мальчик.
Джентльмен, говоривший последним, был прав, сам не сознавая этого. Оливеру действительно надо быть настоящим христианином, необыкновенно добрым христианином, чтобы молиться за тех, кто кормил его и заботился о нем. Но он не молился, потому что никто не учил его этому.
– Прекрасно! Тебя привели сюда, чтобы воспитать и научить какому-нибудь ремеслу, – сказал краснощекий джентльмен на высоком стуле.
– С