Надежда Ростона. Эленора Валкур
стоимость приличного двухместного номера в обычный, не ярмарочный, день.
Я грустно пересчитала наличность. Серебро закончилось, тратить два сола из оставшихся четырех на третьесортную ночлежку с тараканами было обидно до слез, а за меньшую сумму в городе уже ничего не найдешь.
Я почти смирилась с необходимостью ночевать в сквере на скамеечке, как вдруг какая-то добрая душа предложила нам с Колокольчиком прекрасный денник на два лица – мое и лошадиное… Причем, за стоимость всего-то трехдневного проживания в скромной гостинице.
Я печально посмотрела в честные голубые глаза мародера и… согласилась. Конюшня однозначно лучше скамеечки, там хоть крыша есть, да и коня покормят. А если повезет, я на сеновале посплю.
Не повезло. Сеновал уже был сдан пятерым дюжим молодцам, выдававшим себя за братьев. Несмотря на то, что они настойчиво зазывали меня составить им компанию, я предпочла провести ночь с настоящим жеребцом. Принесла большую охапку сена, соорудив какое-то подобие постели прямо на полу, не постеснявшись устроить кучку повыше, чтобы конь случайно мне что-нибудь ночью не отдавил, и заговорила засов от несанкционированного проникновения.
Колокольчик, конечно, был несколько шокирован, что его любимая ненаглядная хозяйка лежит там, где по всем законам природы должна находиться еда, но, потыкавшись мордой мне в лицо, понял, что уходить я не собираюсь, и смирился.
Утром я кое-как продрала глаза. Скрюченное всю ночь тело теперь нещадно ныло и никак не желало разгибаться. К тому же я обнаружила, что вчера неплотно закрыла сумки, чем воспользовался мой конь, нескромно съев остатки хлеба.
Злая, невыспавшаяся и голодная, я выползла в коридор. Увидев бочку, из которой брали воду для лошадей, я обрадовалась, умылась, повытаскивала сено из волос и, наконец-то, соизволила оглянуться. Солнце играло пылинками, судя по всему, день катился к полудню.
В конюшне никого не наблюдалось, кроме нескольких лошадей, при взгляде на которых у меня появились странные подозрения. Я подошла к деннику вплотную, чтобы рассмотреть одну из них сквозь прутья решетки, и онемела.
Колокольчика я считала красавцем – его мать редкой породы ниязских верховых, мне он казался воплощением грации и изящества, но по сравнению с экземпляром в этой конюшне он выглядел просто замухрышкой.
Шерсть на жеребце переливалась от бархатно-черного до сине-голубого оттенка, а шее позавидовали бы даже лебеди. Идеально расчесанная грива волнами струилась едва не до копыт. По соседству дремали еще три точно таких же коня… Подобных я видела один раз, и это была… (мама моя!!!) упряжка королевы!
Одно из двух – или король держит своих лошадей в чьей-то частной конюшне, что является полным абсурдом, или…
Я наскоро привела себя в порядок, переоделась в чистое платье, собрала волосы и осторожно выглянула наружу.
Так и есть! Конюшня пряталась в тени роскошного дворца «П» – образной формы с флигелями и гостевыми домиками и массой других подсобных помещений.