Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1914 год. Начало. Олег Айрапетов
десять утра они вместе шли в железнодорожный домик, где размещалось управление генерал-квартирмейстера, и заслушивали доклад Ю. Н. Данилова. Чины штаба должны были являться к завтраку в 12 часов и к обеду в 19 часов 30 минут52. Рассаживались в строгом порядке за небольшие столики по четыре человека, за первым слева сидел великий князь с Дж. Генбери-Вилльямсом, маркизом В. де Лагишем и Л. Риккелем53. Завтрак состоял из двух, а обед из трех блюд, также на столе всегда было спиртное: водка, коньяк, вино54. Если на фронте дела шли хорошо, то главнокомандующий шутил, а если плохо – хмурился и молчал, и тогда молчали все. «В тяжелые же периоды самсоновской катастрофы или отступления из Галиции приглашения к столу великого князя прекратились»55.
После завтрака Николай Николаевич обязательно отдыхал, он почти не покидал своего вагона, лишь иногда по утрам совершал прогулку на автомобиле или верхом по окрестностям, а по воскресеньям ездил на службу в местную бригадную церковь56. Она находилась в центре железнодорожного городка и была посвящена имени небесного покровителя великого князя – Св. Николая (Кочана) Христа ради Юродивого Новгородского Чудотворца. Злые языки поговаривали, что именно этой церкви, с весьма редким посвящением, Барановичи были обязаны выбором главковерха, не лишенного налета мистицизма. Последнее чувство, однако, не помешало ему в конце 1914 г. приказать протопресвитеру, чтобы церковный хор выучил несколько арий из «Князя Игоря».
В 16 часов снова был перерыв на чай, во время которого великий князь любил побеседовать с кем-либо, и, наконец, в 21 час 30 минут подавали вечерний чай. Долгое время в Ставку не допускались родные и жены, и они, приезжая ненадолго, старались не попадаться на глаза великому князю и жили «в плохонькой гостинице местечка Барановичи».
В начале войны в штаб-квартирах Верховного командования австровенгерской и германской армий также были подобные запреты. Все это объяснялось ожиданием скоротечной войны, которая должна была пройти в атмосфере романтического солдатского аскетизма. Вильгельм II перевел высшее командование на солдатский паек. Ф. Конрад фон Гетцендорф спал на соломе в казармах под Перемышлем. Отказались от «временных» неудобств и запретов позже, в том числе и в Барановичах57.
Адъютанты главнокомандующего практически ничего не делали: один из них, например, убивал время, занимаясь голубями и дрессируя «с большим успехом» барсука и лисицу58.
Когда через Барановичи стали проходить первые поезда с ранеными, их очень торжественно встречали, выезжал сам великий князь вместе со штабом и лично награждал крестами, но не особо отличившихся, а обычно давал один крест на 5–8 человек, которые потом тянули жребий. Впоследствии поездов стало больше, и Николай Николаевич выезжал встречать только некоторые из них, шефами которых являлись августейшие особы. Эти поезда были гораздо лучше устроены59.
Центральной фигурой Ставки, естественно, был сам главнокомандующий. Его личность,