Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей. Олег Айрапетов
же затребовал инструкций у М. В. Алексеева, но вскоре кризис был преодолен20.
3-я австро-венгерская армия, начав наступление со 135 тыс. человек и получив в ходе боев 30 тыс. пополнения, к 5 февраля потеряла 89 тыс. человек. Некоторые ее соединения сократились на 90 %. Армия больше не могла наступать21. 17 февраля в наступление перешла 2-я армия генерала Э. фон Бем-Ермоли, которая действовала в районе Мезо – Лаборча и стремилась поставить под контроль обе стороны железной дороги Гуменное – Перемышль. Это была последняя попытка Ф. Конрада фон Гётцендорфа прийти на помощь Г Кусманеку. Франц-Иосиф требовал деблокировать осажденную крепость, и Э. фон Бем-Ермоли вынужден был принять к исполнению предложенный ему план действий, который сводился к фронтальным атакам22. В горах шли чрезвычайно тяжелые бои, в которых инициатива в Карпатах медленно стала переходить к русским войскам, а плохо снабжавшиеся австрийские части теряли сотни бойцов в день от голода и холода. Ударная группа армии Э. фон Бем-Ермоли за неделю боев сократилась с 50 до 10 тыс.
человек23.
Общие потери австрийцев во время «зимней войны» в Карпатах составили, по официальным данным, 800 тыс. человек. Надежды на повторение германских достижений на Мазурах не осуществились. Бои в Карпатах были демонстрацией того, насколько сильно различались возможности и планы Ф. Конрада фон Гётцендорфа24. Только в Буковине успех сопутствовал противнику. Группа К. фон Пфлянцер-Балтина, воспользовавшись немногочисленностью русских войск на этом участке фронта, нанесла исключительно мощный и удачный удар. 16 февраля австрийцы заняли Коломыю, 17 февраля – Черновцы, 20 февраля – Станиславов25. «Нашему австрийскому союзнику не удалось столь же успешно осуществить свои планы, – вспоминал М. Гофман о ситуации, сложившейся после германского зимнего наступления в Восточной Пруссии. – Попытка освободить Перемышль сразу рухнула, лишь только русские перешли в контрнаступление. Тем самым судьба Перемышля была решена»26.
«Внутренний фронт» в конце 1914 – начале 1915 г. Политические последствия поражения под Августовом. Начало «дела Мясоедова»
События, происходившие на фронте, не вызывали в России мобилизующего внутреннего чувства опасности. Для ее столиц война по-прежнему была отдаленной. В Петрограде, в отличие от Парижа, не были слышны германские орудия, Москву не бомбили цеппелины, как Лондон. Угроза не была столь реальной, как во Франции и Англии, так что армия и тыл не жили единой жизнью: «Жизненные центры оставались отделенными огромными пространствами от биения боевого пульса, от крови, пожарищ, от зовущего к мщению зрелища опустошения вчера еще цветущих округов, от всех потрясающих впечатлений немецкой войны на истребление»1. Чувство опасности отсутствовало не только среди «калуцких», но и у «витий», а чувство безопасности развращало их. В не меньшей мере отрицательно безопасность действовала и на высшее военное руководство, искавшее после разгрома армии Ф. В. Сиверса козлов