Аэлита. Сын неба. Андрей Халов

      Лимузин Скайльса стремительно нёсся по многокилометровому живому коридору зрителей, столпившихся по обе стороны скоростного шоссе, которые не смогли попасть на место старта межпланетных кораблей.

      На машину со всех сторон сыпались цветы, восторженные люди приветственно махали руками, исполненные счастья от возможности узреть нового национального героя Америки.

      Но вот стремительно летящий автомобиль проскочил через кордон полиции на огромную, как исполинское футбольное поле, площадку, застланную ковром ослепительной, изумрудной травы, выращенной специально для этого случая на лучшем искусственном дёрне Голландии.

      В окна лимузина Скайльс видел с одной стороны возвышающиеся в центре поля, на стартовом комплексе, поодаль друг от друга серебристые стрелы гигантских исполинов. С другой стороны проплывали трибуны, до отказа заполненные восторженными зрителями.

      Лимузин, снизив скорость, сделал большой круг, обогнул всю стартовую площадку и в завершение, описав изящный пируэт, притормозил у никелированных блестящих перил, сделанных по периметру широкого отверстия вокруг гигантского бетонного столба стартового постамента ракеты. Мощные воздушные насосы где-то там, внизу, под поверхностью поля, уже сейчас были включены и медленно разгонялись, постепенно набирая максимальную мощность. У ограждения было заметно, как воздух с лёгким пока ещё гулом втягивается внутрь, в чрево огромного резервуара внизу, под стартовым полем. К мощному бетонному столбу в центре колодца, на котором высился межпланетный корабль, от края ограждения через прогал шириной метров в десять был переброшен трап.

      Едва лимузин со Скайльсом остановился, сделав заключительный вираж, к нему тотчас же подбежал ожидавший здесь его швейцар и распахнул дверцу салона, помпезно, с поклоном, отведя в сторону руку, приглашая Скайльса выйти.

      Арчибальд переборол нервную дрожь в коленях и ступил на изумрудную траву, свежую от недавнего полива. Ноги не слушались его, словно набитые ватой, и он понял, что не сможет идти.

      Вдруг, едва за ним захлопнулась дверца автомашины, как сквозь стоящий вокруг беспорядочный шум и гвалт, раздался оглушительный рёв дружных, восторженных приветствий и оваций. Над трибунами взвились флаги, десятки тысяч людей вскочили со своих мест, взметнули вверх руки. В воздух полетели шляпы, кепки, пилотки, фуражки. Возгласы восторга толпы заглушили ведущего, который с возвышения перед правительственной трибуной, с пафосом растягивая слова, возбуждая зрителей игрой своей интонации, будто комментируя боксёрский матч, произносил через мощные громкоговорители, развешанные повсюду:

      «И вот, вы видите, появился первый участник марсианской экспедиции, её руководитель… мистер… Ска-а-айльс!»

      Запал энтузиазма присутствующих, неистовство бушующей толпы, жаркими волнами