Любимая зверушка психа. Евгения Паризьена
ты, маленький засранец.
– Маленький? А ничего, что мне вообще-то четырнадцать…
– Дурачок ты, Антошка, я же любя, ты для меня всегда останешься самым любимым младшим братом, – целует меня в щеку, а я не перестаю любоваться её роскошными гладкими волосами.
– Тадам, вот тебе эклеры.
– Ты специально их купил? Я же теперь не влезу в свою коротенькую юбочку, – смеётся и тянет меня на диван.
– Тогда я точно буду звать тебя толстушкой- хрюшкой! – обнимаю её так крепко, и чувствую тепло, нежность и ласку. До сих пор перед глазами картина, как сестра ночами засыпала у моей кровати, ещё бы её младший брат постоянно болел.
Оставшись сиротами в раннем детстве, мы были похожи на двух голодных волчков, и это при таком богатом отце, которому было на всё наплевать. Нет, раньше он не был таким, все случилось после того, как он встретил маму, женщину, которую он боготворил. Хотя можно назвать любовью то, когда ты вечно избиваешь свою женщину до крови? Ещё с детства я помню, как он привязывал её к кровати, а потом резал ножом каждый участок её тела.
Как – то раз Греты не было дома, и я захотел отпроситься с друзьями поехать на дачу, как тут же увидел картину избитой окровавленной женщины на кровати. Мама боялась посмотреть мне в глаза, ещё бы её собственный сын видит такое, что похлеще самых настоящих ужасов. А дальше побои продолжались, и отцу поставили диагноз шизофрения. Бабушка забрала нас к себе, из-за слишком шаткого здоровья не могла проявить всю заботу. Грета разрывалась между институтом и мной, по вечерам стояла у плиты, а по ночам проверяла мои уроки. На тот момент я не представлял, какая скотина мой отец, но после того, как он зарезал маму, ужасно возненавидел.
Все его счёта заморозили, и мы перебивались на бабушкину пенсию и на деньги, которые мы как могли, зарабатывали с Гретой. Это были лучшие времена в моей жизни, я настолько сильно привязался к своей сестре, что называл её мамой. Это шло от сердца. А потом отца выпустили из психушки, якобы вылечили, и только ради сестры я согласился его простить. Мы снова вернулись в наш особняк, до сих пор ненавижу его, потому что там, он убил нашу маму. Наши отношения ухудшались с каждым днём, и только Грета, как яркое весеннее солнышко помогала сгладить все острые углы. На тот момент она превратилась в неземную красавицу с серо-зелёными глазами и шелковистыми локонами. Разумеется, отец этого не смог ни заметить. На его уме были только лишь одни деньги, он не упустил бы шанс так круто заработать. Как-то раз я подслушал их разговор.
– Дочка, как же ты выросла… Вся вылитая мамочка, – погладил он её по волосам, а я почувствовал отвращение.
– Папа, может тебе снова вернуться в больницу?
– Я в норме… Ты мне лучше скажи, ты ведь любишь папу?
– Конечно, об этом не может быть и речи.
– Так вышло, что мой бизнес слегка пошатнулся и мне срочно нужно два миллиона. Ты ведь не упустишь возможность папе заработать? – шепчет он на ухо, а я сжимаю руки в кулаки.
– Да, папа, сделаю всё, о чем попросишь.
– Грета, я показал твоё фото одним