Рыцарь Стальное Сердце. Константин Колунов
сказанных противниками порознь, их заставили произнести клятву вместе. Оба они в сопровождении стражи вышли из своих ставок, подошли к аналою, преклонили перед распятием колена: маршал снял перчатки с правой руки каждого и положил их по разные стороны от распятия. Священник долго увещевал противников, рассказывая им, какие муки в этой и следующей жизни ожидают клятвопреступников.
По окончании поучения священника маршал обратился к Роберту Диксону.
– Хотите ли вы присягнуть, как вызывающий?
Диксон присягнул и поклялся раем, душой, жизнью, честью, что его дело святое и правое. Тоже сделал Генри Маршал. Затем противники встали с колен, приложились к распятию и разошлись по своим ставкам. Вслед за ними удалился священник. Герольд произнес свою прокламацию в последний раз. Наступила мёртвая тишина, все боялись пошевельнуться и сдерживали дыхание, точно были в ожидании чего-то страшного, ужасного, как будто их тоже призовут к отчету, и они должны будут нести ответственность за свои поступки и перемещения.
И вот посреди мёртвой, зловещей тишины на середине ристалища верхом на коне показался герольд, который трижды воскликнул: – Исполняйте ваши обязанности!
В то же мгновение противники выехали друг против друга вместе со своими приверженцами, а их ставки служители вынесли за пределы ристалища.
На помост, устроенный среди поля битвы, с перчаткой в руке поднялся маршал и тоже три раза воскликнул: – Начинайте, начинайте, начинайте!
Затем он бросил перчатку. На мгновение воцарилась тишина. Затем трубы подали сигнал. Отзвуки труб еще витали в воздуха, а противники уже ринулись на середину арены и сшиблись с огромной силой. Их копья разлетелись на обломки по самые рукоятки. Кони под седоками взвились на дыбы. Удила и шпоры заставили коней успокоиться. Дуэлянты разъехались каждый в свою сторону и у ворот получили новые копья из рук верных оруженосцев. Трубачи подали следующий сигнал к бою. Всадники немного изменили тактику. Роберт Диксон направил копьё в грудь противника, Генри Маршал целился в его шлем. Щит Генри успел прикрыть грудь и выдержал удар. Шлем Маршала оказался слабее и острие вошло в переносье Диксона, только по счастливой случайности не настолько глубоко, чтобы убить его, но достаточно, чтобы хлынула кровь и победа была отдана Маршалу. Не слезая с коня, победитель потребовал кубок вина и, отстегнув нижнюю часть забрала, прокричал, что пьёт за здоровье всех истинных англичан. Публика осталась недовольна боем, ведь он быстро закончился, а его участники остались живыми и мало изувеченными.
В ночь после дуэли Генри долго не мог заснуть. Его мучил звук копья, пробивающего решётку забрала и ощущение, когда оружие проникает в плоть. Неоткуда возникла мысль: «Я же мог лишить жизни человека. Мысль быстро избавилась от лишних слов, оставив только «человека». «Что есть человек, – начал думать Генри, – откуда он берется, куда исчезает, когда умирает и разве такое возможно, чтобы смерть происходила не по Божьей воле, а от руки такого же смертного? И ладно,