Куда бежать? Том 3. Любовь. Валентин Мирин
провода помолчал и, выдержав небольшую паузу, попрощался. Тельнецкий повесил трубку, замер на несколько секунд, будто фиксируя в памяти разговор, потом повернулся к отцу. На удивление, Никанор Иванович был заметно живее, чем две минуты назад. Он даже поинтересовался:
– Кто звонил?
– Товарищ Дзержинский. Председатель ВЧК.
– Не слыхал про такого, – задумчиво высказался Никанор Иванович, на что сын ответил:
– Это хорошо. Поверьте на слово. Хватит этому городу и меня.
– Вот об этом я и хотел поговорить.
– Да понял я по началу вашего письма, – Тельнецкий приподнял исписанный лист.
– Тогда уж прочти до конца…
Тельнецкий опять взялся за письмо, прочёл ещё пару строк – и опять телефон. Тельнецкий посмотрел на отца, будто просил прощения, что не может уделить время ему и его словам, отложил письмо и ответил: «Слушаю… Александр Александрович, приезжайте к девятнадцати часам, тут и поговорим. Я вам ответил – это невозможно. Почему? Скажу вам лично. Мир теперь другой, нежели был вчера, или сегодня утром, или сегодня до прибытия поезда. Своему солдату я дам второй шанс, хотя у меня умерло всё то хорошее, что оставалось к нему и подавало признаки жизни после первого безответственного поступка. Да, это моя позиция. Приезжайте».
– Это был Его Сиятельство?
– Отец, подобное обращение нужно забыть… У меня очень много дел. После этого несчастного поезда я в полку объявил сухой закон и всех обязал селиться в казармы, а то вон чего удумали – жить в доме губернатора и вице-губернатора. Я себе представляю, что они с этими домами сотворили. Там ничего, видимо, целого не осталось, по крайней мере, так мой заместитель говорит. Более того, думаю, завтра ряды полка поредеют, мне предстоит ещё с новыми дезертирами разобраться.
– Расстреляешь? – тут же спросил Никанор Иванович.
– А как же с дезертирами иначе поступить? Так за один-два дня все солдаты разбегутся. Мне сейчас нужно укомплектовать полк, продумать, как их кормить. Заместителя по тылу у меня пока нет. Отец, давайте вы свои нравоучительные слова скажете позднее. Я ведь понимаю, о чём будет разговор, но идёт война как на рубежах России, так и война всех против всех, а я намерен выжить и вырастить детей. Отец, мир теперь другой, и Россия теперь другая.
– Простой народ запомнит тебя по твоим последним делам.
– Отец, не читай мне нотации, – резко начал Тельнецкий, но Никанор Иванович не дал ему договорить:
– Не дай Бог, к моменту, когда ты сбежишь из этого города, народ будет считать тебя извергом.
– Отец… Прошу… Мне нет дела до мнения людей, непричастных к возрождению России. Я всеми силами пытаюсь хоть как-то исправить некоторые глубинные ошибки, и мои, кстати, тоже, и помочь стране. Вы даже понятия не имеете, что творится вокруг России и в какой она опасности. Как сейчас её пытаются задавить и раскромсать! И, что самое главное, всего лишь в нескольких сотнях вёрст от нас происходят