Страсть на холсте твоего преступления. Mirin Grots
четко в глаза Харрису. Его холодное лицо не выражало ничего, а ледяные глаза смотрели на соприкосновение его руки и моей шеи.
–Никто, Тереза, не смеет приказывать мне, – прошептал он, не ослабляя хватку своей руки. Воздуха не хватало, и я вцепилась своими ногтями в его руку, глазами умоляя отпустить меня. Страх. Он пришел тогда. Страх того, что меня убьют. Он убьет. Он задушит меня. Он и глазом не моргнет, как будет смотреть на мое мертвое тело. А я слаба, чтобы дать сопротивление мужчине.
–Больно, – пропищала я, заставив его пошатнуться и прищурить глаза. Он развернулся так быстро, что я вздохнуть не успела. Его фигура исчезла, и я расслабилась, залезая под одеяло. Мне было стыдно, больно и обидно за случившееся. Действия Харриса сводили с ума, а резкое появление или предательство Андреаса парализовало. Я была загнана и потеряна.
На утро болела так, будто проехалась головой по всему Дублину. Меня морозило и легкий озноб покрывал мою кожу. Я пролежала в кровати весь день, зарывшись и выглядывая только для того, чтобы схватить листы бумаги и порисовать. Я рисовала свой дом, рука дрожала, но я продолжала, вспоминая все в мельчайших деталях. Слезы капали на бумагу, оставляя разводы на белом листе и линиям карандаша. Сжав грудную клетку, я свернулась в комок и желала проспать весь оставшийся день.
Я пришла в себя, нашла более комфортную одежду среди всего разврата и спустилась в сад. Моей больной голове необходим был воздух. Я ещё в первый день заметила, как сильно запустили сад и теплицу, оставив две лавочки пылиться на небольшом участке, выложенной плиткой.
Та самая мастерская, в которой в наказание меня запер Харрис, оказалась очень полезной. Множество инструментов и материалов для ухода за садом. Я закатала рукава кофты, вытаскивая из мастерской лопату, грабли, секатор, мотыгу и минеральные удобрения. Возле мастерской стояла теплица из стеклопакета, заходя в неё, мне становилось не по себе от заросших растений. Возводимая на кирпичном фундаменте теплица способна была выдержать ветровые и снеговые нагрузки. Но даже мне, как любителю, была заметна рука мастера. Когда-то здесь все же были растения, но они быстро угасли, за ними попросту перестали ухаживать.
–Чем ты занимаешься? И что на тебе надето? – резкий голос заставил сердце сделать сальто, я подпрыгнула на месте. Чёрт. Я не слышу его шагов, даже шуршания листвы… Харрис стоял в повседневной одежде: черные брюки и облегающая футболка, подчеркивающая рельеф его тела.
Я стояла в оранжевой тунике и черной жилетке, держа в руках грабли и перчатки. Выглядела совсем не женственно.
–Я заложница с правами на свободное передвижение. Вы сказали, я могу свободно передвигаться по дому и саду, находя себе занятие. Среди всего пафоса этого дома, бассейна и декоративного прудика с живностью, я нашла неухоженный сад. Могу я хоть им заниматься? – спросила я, сделав упор своего тела на грабли. Харрис вскинул густую бровь, его голубые глаза на солнце светились, словно сапфиры.
–За садом