Галерея неудачников. Ольга Хомич-Журавлёва
надо бы.
– А чего о ней думать? Потом как-нибудь подумаю. А сейчас мне не до нее. Семья у меня…
– Нету у тебя больше семьи.
– Как нет…
– А погибли они – автобус перевернулся.
– Какой автобус? Моя жена сроду на них не ездила. Всегда машины брала в прокат.
– Вот автобус на ее машину и перевернулся…
– Бред, какой! Нет, это сон! Сейчас проснусь…
– Погоди просыпаться. Я не все еще сказала! – Старушка больно схватила Лиходейкина за руку. – Грехов на тебе тяжких столько, что не надо бы тебе помогать…
– Какие грехи? Я никому ничего плохого не делал!
– Ой, милок, я могу долго перечислять. Все имеет причину и следствие. Ты создаешь причину, а потом наступает следствие. Ой, сколько же душ ты загубил, горемычный. Как там у вас, у юристов – не знание закона не освобождает от ответственности? Так и в мире – неведение того, что творишь, не освобождает от наказания.
Лиходейкин вконец разозлился:
– Ну, все, бабка, надоела ты мне еще при жизни. И во сне я терпеть тебя больше не стану…
И он проснулся, обливаясь холодным потом:
– Черт, приснится же такое!
Телефоны жены и сыновей не отвечали. А через несколько часов он узнал, что в Финляндии у туристического двухэтажного автобуса отказали тормоза. На крутом повороте он перевернулся и со всего размаху упал на встречную машину с русскими туристами, то бишь, с его семьей.
***
Пролетели две недели с похоронами и с льстивыми соболезнованиями. Все это время Лиходейкин спал урывками, без снов. Наконец, в начале февраля судебный пристав, впервые за долгое время провалился в глубокий сон и незамедлительно оказался на знакомом плоту. Рядом сидела в терпеливом ожидании старушка:
– Долго ты, милок. Похоронил своих? Вот горе то…
– Ах ты, старая ведьма! – заорал Лиходейкин, вскакивая на ноги, отчего плот угрожающе закачало.
– Тише! Опрокинешь нас еще.
– Это ты их убила! Ты же заранее знала про автобус. – Сжал кулаки Лиходейкин.
– Нет, милок, это ты убил их своими злодеяниями. Хотя, они и сами были хороши… Но они сами за себя ответят… Не думай, что твои неприятности закончились. Они только начинаются, как бы ты меня при этом не обзывал.
Лиходейкин снова сел на плот, выжидая, пока тот перестанет качаться и зачерпывать воду.
– Что ты мне там плела в прошлый раз про ногу в могиле?
– Вот! Понял суть то? Как вы там говорите – «клиент созрел»? А ведь, знаешь, милок, в любую игру можно играть в двое ворот.
– Про могилу – что? Быстро!
– Арест, суд, тюрьма, смерть.
– Нет, ну это слишком коротко. Поподробнее расскажи.
– Ага, интересно, стало быть? Донесут на тебя, не удобен ты станешь кому-то. Будет разбирательство, опять же – другим наука. Затем суд, с конфискацией имущества… А в тюрьме тебя в одну ночь долго резать будут – чтобы прочувствовал.
Лиходейкин