Галерея неудачников. Ольга Хомич-Журавлёва
и институт, и нудная Елизавета Савична, и неуютный столичный город с безумным ритмом жизни.
– Я хочу к маме, в Ростов, – неожиданно жалобно произнес Вова.
– Нет ничего проще, – кивнула головой Света.
И они, размахивая рукавами больничных халатов, не спеша, полетели на запад, в Ростов.
Белая яхта
Ироническая новелла
Наталия Гелионовна Эрзистон считала себя крайне несчастливым человеком. Лишь однажды в жизни ей повезло – небеса облагодетельствовали её рождением на берегу Черного моря, и проживанием в частном доме курортного городка Анапа. На этом её везение и закончилось. Любимый папочка, воспитывавший Наталию до семи лет, уплыл в очередной раз в Амстердам, в чине судового матроса, да так и остался на сытом западе. Мамочка, всю жизнь, проработавшая врачом, практически не бывала дома, между дежурствами в какой-то больнице, подрабатывая сиделкой у состоятельного чиновника, ухаживая за его маразматической тещей. Присматривала за Наталией старушка соседка, которая целыми днями сидела перед телевизором, сутками поглощая мыльные оперы.
Обнаружила мама – врач существование дочери только после окончания школы, когда, прибежав на перерыв между работой и дежурством, чтобы занести очередную порцию продуктов, увидела лежащую перед телевизором, неожиданно выросшую девушку. На вопрос – почему не в школе, та ответила, что уже осень, а школа окончена еще в июне, окончательно и бесповоротно. На следующий вопрос – почему не в институте, Наталия, зевая, напомнила, что без оплаты ей заказаны все двери высших учебных заведений. После данного диалога, мама девушки на секунду задумалась, но тут затрезвонил мобильный телефон, и та пулей вылетела из домика, видимо, общаться с, еще более сошедшей с ума за эти годы, тещей чиновника.
Через несколько дней, наткнувшись на Наталию, лежавшую перед телевизором в той же позе, мама, было, задала тот же вопрос о школе, что и в прошлый раз. Но осеклась. Молча, разложив продукты по полкам шкафов и холодильника, сообщив, что скоро позвонит – снова упорхнула за дверь.
Как бы там ни было, но через два дня Наталия была зачислена без экзаменов, в мединститут. Чиновник оказался «человеком» и помог поступить, оплатив всю учебу.
Институт Наталия помнила, как одну сплошную серую массу – семестр, зачеты, экзамены… Учиться ей было не интересно и лень. Но надо было отрабатывать неожиданную щедрость незнакомого благодетеля – зятя сумасшедшей тещи. И Наталия натянула на себя постылую лямку эскулапа.
Работа в местной больнице, куда ее распределили после института, повергла Наталию в такое беспросветное уныние, что она поняла – жизнь, ее бесценная жизнь окончена, не успев начаться. Не станем описывать все ее раздражение, начиная от старых, источающих миазмы коридоров больницы, до самих, собственно, нудных, по ее мнению, противных больных, которые видят смысл существования только в раздражении врачей. Не будем углубляться в тонкости нашей