Токио. Станция Уэно. Ю Мири
в пятницу и субботу через две недели.
– На Кототой-доори народищу будет…
– Неудивительно – там одних прилавков больше ста планируется.
Группка пожилых людей в бейсболках и соломенных шляпах окружила симпатичную студентку, устроившуюся на дорожке на небольшом стуле и раскрашивающую зеленой акварельной краской деревья на своем рисунке. Старики будто не знали, куда деть руки – они то засовывали их в карманы, то скрещивали на груди, то отводили за спину.
Зонта ни у кого не было. Асфальт посветлел, высохнув в мгновение ока.
Сегодня, наверное, один из таких дней, когда дождь то идет, то нет…
Сегодня…
Один день…
В тот день было дождливо.
Пытаясь защититься от холодного ливня, я опустил голову. Я наблюдал, как под моими мокрыми ботинками разлетаются во все стороны капли, будто масло во фритюре, а потоки воды тем временем больно хлестали меня по плечам, но я шагал все дальше сквозь пелену дождя…
– Все небось нарядятся в юката[46] с узором из вьюнков!
– Да ведь молодые в последнее время такое и не носят.
– Носят, еще как! Выглядит просто замечательно!
– Я каждый год по два горшка вьюнков беру, и как же хочется, чтобы они хоть раз поцвели как следует, но тут если не прикладывать усилий, ничего и не выйдет. Растение южное, так что лучше ставить на солнечной стороне, а если днем листья вдруг обвисли, будто собачьи уши, нужно полить отстоявшейся водой или отваром из рисовой шелухи. Летом, когда цветки увядают, я их срываю – глаз да глаз за семенами, ведь те, что можно будет использовать на следующий год, получаются только после цветения в сентябре – из них и вырастут новые вьюнки.
У обочины стоит велосипед.
Его оставили у памятника жертвам бомбардировки Токио – «Монумента забытых времен» – наверное, это приехал кто-то из семей погибших.
Однажды мы всю ночь напролет стояли в очереди за билетами по поручению одного спекулянта – за так называемую смену он платил тысячу иен – тогда-то Сигэ и рассказал мне о бомбардировке.
– Великая бомбардировка Токио армией США началась в ноль часов восемь минут десятого марта двадцатого года Сёва[47]. Говорят, было больше трехсот самолетов. Низко летевшие бомбардировщики В-29 сбросили тысячу семьсот тонн зажигательных снарядов на густо заселенную южную часть города. В ту ночь дул сильный северный ветер, так что волна пожара в мгновение ока уничтожила жилые кварталы. Больше всего жертв было на мосту Кототой – люди по обе стороны реки Сумида пытались перебраться по нему в безопасное, по их мнению, место. Они несли детей на руках и за спинами, ехали на велосипедах, в прицепах и повозках тащили свой скарб, туда же сажали стариков… В этот момент со стороны Асакусы подступила стена огня. Языки пламени охватили и людей, и мост, по которому те бежали. Кототой оказался буквально погребен под обгоревшими телами. Семь тысяч погибших временно захоронили в парке на берегах реки Сумида, семь тысяч восемьсот увезли в Уэно. В ту ночь всего за каких-то
Юката – летнее легкое кимоно. Его носят как в помещениях (дома, в традиционных гостиницах и на горячих источниках), так и на улице (главным образом на летних фестивалях).
1945 г.