Журнал «Юность» №05/2024. Литературно-художественный журнал
никогда, потому что работа режим сбила и она все боялась опоздать на самолет. Но кофе привлек сон. Она буквально чувствовала, как ей глаза засыпали песком, когда кто-то к ней подсел, и сон смело так, словно ей дали пощечину.
– Я только хотела поспать, – сказала она.
– Тогда благодаря мне вы не опоздаете на рейс, – сказал он. (Да не опоздали мы! Не опоздали!) Они мало говорили тогда. Это она сейчас понимает. Она же и правда опаздывала. Запомнила его как парня в очках, благодаря которому не провела в аэропорту еще сутки в ожидании нового рейса на Кениг. Успели только обменяться профилями в «ВКонтакте».
Она лежит, свернувшись клубочком. Ее прыгательные мышцы ноют от необходимости лежать. Вообще-то она любит лежать, но в удобном кресле, напротив Жени, чтобы не терять Женю из вида и следить за тем, другим, который ей не очень-то и нравится. Но лежать в переноске – нет, она ненавидит, ее будто посадили в гигантский стакан, где и дышать-то практически нечем, и в маленькое окошко видно только разноцветные пятна. Зато как оно ШУМИТ. Она бы расцарапала себе уши, да знает, что это не поможет и шум никуда не исчезнет, а Женя ее понесет к ДОКТОРУ. Нет, она потерпит еще немного, и это точно должно закончиться.
Потом ее начинает тошнить. Наверное, кетамин вошел в контакт с кофе, или типа того. Она вскакивает и бежит искать туалет. Хочет взять с собой переноску, но вспоминает, что Женя не любит шум сушилок для рук. А они шумят громко, так, что закладывает уши. Поэтому переноску она оставляет на стуле и бежит в поисках туалета. Туалет она находит быстро, даже без очереди. Влетает в кабинку и блюет. У блевотины неприятный привкус кофе и почему-то апельсинов. Вспомнила, что Паша не хотел допивать апельсиновый сок перед вылетом и она допивала за него, хотя апельсины не любила. Может, апельсинам кетамин не понравился тоже, думает сползшая на пол Женя. Потом она обшаривает карманы и не находит там любимой ментоловой жвачки – увы и ах, увы и ах, кто вообще придумал это выражение и откуда она его знает? Откуда она вообще знает слова?
Она не знает слова. Зато она знает, как пахнет боль. Как пахнут слезы. Как пахнет голод попрошайки, который вертится у кофейни, не решаясь переступать барьер. Как пахнет нелюбовь. Как пахнет оставленная на столе десять минут назад влажная салфетка со следами кофе и пятнами соуса. Как пахнет сведенный желудок, сжатый изнутри лекарствами и кофеином. Как пахнет шерсть уставшего лежать в переноске шпица. Как пахнет пот женщины в пальто, жалующейся на пропадающий билет. Как пахнет тоска. Как пахнет сочувствие. Как пахнет надежда.
Потом она стоит перед мыльным диспенсером, реагирующим на движение, и проводит под ним рукой. Ничего не происходит. Перед глазами плавает изображение в зеркале. Теперь Жене кажется, что это не изображение, а она сама поплыла. Минуту назад девушка подошла к раковине, спокойно намылила ладони, легко сполоснула руки и ушла – пузырьки мыла по пальцам стекали. А почему у нее так не получается? Она переходит к другому диспенсеру, но тот на ее пассы