Новая школа. Вениамин Алексеевич Потухин
тебя лучше, если ты не против.
Кира внимательно посмотрела на меня. Я чувствовал, как она оценивает меня, взвешивает все свои варианты.
– Хорошо. Но будь осторожен. Я не терплю предателей.
И с этими словами она повернулась ко мне спиной, давая понять, что разговор окончен. Я был одновременно взволнован, напуган, не зная что меня ждет дальше, но я не мог отступить. Тайна Киры манила меня и я был полон решимости раскрыть ее…
В безмятежной атмосфере учебного дня, когда учителя с охотой делились знаниями, а ученики впитывали их с небывалой расположенностью, наступила долгожданная перемена перед последним уроком. Ко мне подошла Кира и таинственно произнесла:
– Встречаемся в левом крыле школы, на втором этаже.
Не зная, что меня там ждет, я молча кивнул. Секретность интриговала, заставляя гадать о сути происходящего.
Последним уроком была химия, наш классный руководитель Светлана Михайловна ведет этот предмет. Атмосфера в классе была заряжена на получение новых знаний. В конце урока Светлана Михайловна задавала вопросы по пройденой теме. Когда настала моя очередь отвечать, то без малейшего стеснения я произнес верное решение. Класс искренне выразил свое одобрение, а сама Светлана Михайловна похвалила меня за ясность и точность мыслей.
Конец урока, звенит звонок. Одноклассники побежали домой, а я, наполненный гордостью и уверенностью отправился на назначенную Кирой встречу…
Подходя к дальнему коридору вдали увидел Киру, стоявшую у стены с ухмылкой на лице. Она деражала в руках небольшой конверт. С сияющими глазами она протянула его мне. Руки дрожали, пытаясь открыть написанную тайну.
– Читай, не медли, – сказала Кира.
Я уставился на письмо, а глаза читали написанные слова: "Я же сказала не приближаться ко мне – осел!".
Прочитав письмо я медленно поднял взгляд на Киру. Из углов коридора выбежали несколько учеников из параллельного класса, их лица были жестокими и бесчувственными. Кира кивнула им и они схватили меня, волоча в туалет.
Я тщетно сопротивлялся, но они были сильнее. Сдерживая слезы, меня окунули с головой в унижение и издевательства. Когда ученики наконец ушли, оставшись наедине с собой слезы вышли наружу горячими потоками, текущими по лицу. Образ Киры, который я представлял, теперь был омрачен презрением и жестокостью…
Наступил вечер, я просидел в туалете сырым более часа. Охранник, увидев меня так поздно, грозно крикнул:
– Чтобы я больше не видел тебя в такое позднее время в стенах школы!
Слова охранника ранили меня как лезвие ножа. Еще сильнее я стал чувствовать себя полностью разбитым. В этой школе больше не было для меня места…
С горем и отчаянием я подходил к своему дому. Родители сидели за столом с остывшим ужином, их лица были полны беспокойства. Увидев меня, они вскочили, подбежав ко мне обняли, беспокоясь о том, что стряслось.
Я почувствовал тепло их объятий, но сердце было слишком разбито, чтобы говорить. Слова благодарности застряли у меня в горле, не в силах освободиться. Я обнял их еще крепче, черпая