Путь домой через бездну. Виктория Болле
навстречу государственным деятелям. Он всегда так делал, когда кто-то приходил в гости. Но на этот раз он не вилял радостно хвостом. Он чувствовал, что эти мужчины были захватчиками. От них исходил злой запах. Карл лаял на офицеров.
Один из них схватился за оружие, направил его на Карла и, не колеблясь ни секунды, нажал на курок. Карл взвизгнул, упал на землю и в следующий момент был мёртв.
– Зачем ты это сделал? – спросил мой дядя, с ужасом глядя на труп собаки.
– У нас недостаточно мыла, – бездушно ответил убийца Карла. – Отдайте скот. Из него сварят мыло.
Судьба Карла сильно меня потрясла. Я сидел в углу и плакал, боясь высунуться. Я боялся, что эти жестокие люди направят на меня оружие и застрелят так же, как собаку.
Они ходили по двору, что-то записывали на бумаге. Один из жеребцов дяди Фёдора был конфискован, также забрали корову. Они обыскали дом и нашли старый сундук, в котором жена моего дяди хранила одежду. Там они обнаружили пару изношенных старых занавесок и взяли один экземпляр для колхоза.
Они конфисковали всё, что могли найти: посуду, одежду, книги, просто всё. А потом они ушли, оставив за собой большую печаль, которую я видел в глазах моего дяди и тёти в тот день. Мой дядя много лет работал и откладывал каждую копейку, чтобы купить эти немногие вещи. Забота о своей семье всегда была для него на первом месте. А теперь государственные служащие забрали у него почти всё. Они практически лишили его семью средств к существованию.
Так деревня Мангейм превратилась в колхоз, к которому мы официально присоединились после раскулачивания. С тех пор всё стало только хуже. Колхоз не успел вовремя посеять, и земля превратилась в выжженные, пустые степи. Поля больше не обрабатывались. В результате пришёл великий голод.
После принудительной коллективизации жизнь у нас с матерью стала ещё тяжелее. Нам нечего было есть, и мы почти умирали от голода. В этой ситуации мать решила покинуть Мангейм. Мы отправились в Среднюю Азию, в Ташкент, в город хлеба, как его называли. В совхоз, где жила старшая сестра моей матери, Мари-Лизбет, со своей семьёй. В суматохе столицы Узбекистана мы надеялись найти для нас лучшую жизнь.
Но вскоре возникла первая проблема. Ни мать, ни я не знали русского языка. С нашим родным немецким языком в Узбекистане у нас не получалось. Тем не менее, мать с помощью своей сестры нашла работу. На свою первую зарплату она купила мне небольшую шалмейку.
Я отчетливо помню, как она подарила мне дудочку. Я был безмерно рад и не расставался с ней. Однако однажды по неосторожности уронил шалмейку в большой бак с водой, стоявший в нашей комнате. Я плакал, потому что думал, что игрушка потеряна навсегда. Будучи маленьким мальчиком, я не мог достать шалмейку со дна бака.
Мать вернулась с работы только вечером.
– Чего ты плачешь, Ваня? – заботливо спросила она меня.
Сквозь слезы я объяснил ей, что произошло, хотя боялся, что она накричит на меня и больше никогда не купит мне игрушку. Но к моему удивлению она сняла обувь, забралась