Люди – они хорошие. Люди – они товарищи. Сергей Обухов
шагов и бросил оценивающий взгляд на итог своих трудов. На его лице появляется подобие улыбки. Отец и Мать Хайнца волоком подтащили ему кресло-качалку. Хайнц поблагодарил их кивком головы и начал утрамбовывать землю вокруг дерева. Во время работы он вспоминал прошлое, вернее Марту, и это помогало ему преодолевать слабость. Он помнил, каким он был сильным тогда. Как ни странно, его мысли о ней формировались по-русски, который он уже начал забывать, но отдельные фразы, сказанные её и окрашенные её эмоциями, действовали на него, как энергетический напиток. Поэтому он не сразу среагировал на свой родной язык, на голос отца.
– Какая была лужайка, – недовольно сказал отец, – пройдешь машинкой и порядок. А теперь придется кругами косить.
– Пап, я восстановлю травку. Все будет, как раньше, – уставшим голосом произнес Хайнц.
– Если ты что-то меняешь в мире, то, как раньше, уже не будет, – проворчал отец.
Мать Хайнца решила подключиться к разговору:
– Да при чем здесь трава. Вырастит. Мне дерево жалко. Ну, какая яблоня при нашей зиме. Горы рядом. Снега. Пихту надо было сажать.
– Мам, при чем здесь пихта? – искренне удивился Хайнц. – Я хочу, чтобы на дереве были яблоки, чтобы можно было сорвать и угостить. А про морозы не думай. Это русская яблоня – антоновка называется. Она даже в Сибири растет. Это мне друзья из России прислали. Помнят меня еще. Приятно.
– Приятно, приятно. Лучше бы деньги прислали на лечение. Можно было бы в Америку или в Израиль съездить. Не надо сдаваться, – с мольбой произнесла мать.
– Какая Америка? Какой Израиль? Что ты говоришь? – выпалил отец. – В Германии лучшая техника…
Отец Хайнца обиженно махнул рукой и пошел в дом.
– Болезни лечат врачи, а не техника, – бросила ему вдогонку мать и обратилась к сыну, – хватит возиться, отдохни. Я принесу тебе бутылочку пива. Только долго не сиди. Холодает. А отца ты не слушай. Все будет хорошо. Молодой еще. Дети будут. Вот увидишь.
– Не увижу, – Хайнц взял мать за руку. – Да и зачем? У меня уже есть сын. Жаль, что только вы тогда…
– Хватит обвинять нас… – перебила его мать, – да и какой это сын…
– Прошу, не надо. – чуть не сорвался на крик Хайнц. – Сто раз слышал: не такой, как все. Мама, послушай – кто знает, кто такой, кто не такой, кто лучше из нас и кто нужен этому миру.
– Не будем ссориться, сын. Такой хороший вечер, – в голосе матери слышалась усталость и отчаяние.
Она медленно пошла по направлению к дому, еще раз бросив взгляд на одиноко стоящую яблоню, которая разрушала их привычный мир и ставила под сомнения её с мужем правоту всегда и во всем.
Хайнц посмотрел вслед матери и опустился в кресло-качалку. Он уже построил дом, посалил дерево и… Вот только с сыном пока не складывалось. Надо успеть, надо успеть. Хайнц закрыл глаза.