От сердца к сердцу. Сборник рассказов. Виктория Алексеевна Рыдлевская
стояла девочка лет пяти, и красные её руки держали половинку едва тёплой котлеты, которую она понемногу скармливала большому бездомному псу.
На неё было страшно взглянуть: в февральский вечер она стояла в осеннем пальто и стареньких сапожках – без варежек, шапки и шарфа. Я с нежностью посмотрел на неё, стараясь скрыть свою природную сентиментальность, и сказал: «Возьми». В моей руке оказались бутерброды, шарф и перчатки не то чтобы против моей воли, но как-то в обход её, словно бы кто-то напомнил мне, что все мы люди и, как люди, заслуживаем человеческого отношения.
– Наконец-то, – закричала девочка чуть ли не в слезах и посмотрела на меня очень строго, – почему вы так долго? Моя мама, наверное, уже ушла… Я не успею её догнать! Что вас задержало?
– Простите, метель… – почувствовал я такую вину, что мог только опустить глаза. Хотелось заплакать от этого детского горя, которое, казалось, было больше и её, и меня, и вообще всего человечества. Минуту мы молчали.
– Держите, – сказала девочка, передавая мне котлету и верёвку, – она устала и замёрзла, понимаете? Пожалуйста, помогите ей… Я завтра приду, приду сюда. Пожалуйста…
Слёзы застилали мне глаза, и я еле-еле мог разобрать удаляющийся детский силуэт. Она бежала искать свою мать, и я готов был молиться кому угодно, лишь бы она только её нашла. И только теперь я понимаю, что должен был её остановить, схватить за руку, увести за собой, а мать бы мы нашли – нашли бы! – только потом, когда метель перестала бы яростно хлестать по щекам меня и обледеневшего пса.
А он действительно устал и замёрз – она была права. Казалось, ему уже опротивел весь этот мир с его бесконечными переменами погоды. Я тихонько потянул, и он, не сопротивляясь пошёл за мной. Наверное, после февральского холода тёплая квартира показалась ему уютной и безопасной, потому что он сразу уснул, а я сел, без конца посматривая на часы, боясь пропустить момент. Часы тикали так, что мне казалось, будто у меня в ушах появился их двойник.
Настало утро, и я, наспех собравшись, направился к месту встречи. В этот день не было метели, стих ветер и даже стало несколько теплей. Но покой стихии порой так обманчив – иногда он несёт непоправимую беду. На перекрёстке неподалёку от того дерева стояла машина, в которую врачи положили ту самую маленькую девочку, девочку, что так хотела вернуться.
Помню, как я подбежал к одному из свидетелей и спросил, что случилось с ней. Бабушка, едва покачиваясь и не скрывая слёз рассказала, как девочка замёрзла, дожидаясь маму. Она сидела напротив высокого кирпичного дома, содрогаясь от холода, в надежде, что мама выйдет и заберёт её с собой. Но улица была безмолвна, и только дворник нашёл её с утра, посиневшую от холода.
Впоследствии выяснилось, что ребёнок сбегал из детдома к большому и доброму Коку, который, может, один во всём мире отвечал ей любовью. Я приходил в этот детдом, я видел её кровать, шкаф, забрал себе её маленькую