Белый капедан. Василий Тюхин
подпоясанных витыми шнурками.
Молодой человек только что отыграл какую-то виртуозную балалаечную композицию, подошел поздороваться с Кучиным, да так и присел к нему за стол, поддавшись напору ротмистра, схватившего его за атласный рукав и усадившего его на венский стул. Ротмистру Кучину нужно было с кем-то поговорить перед смертью. В кармане у него лежал верный наган, в другом кармане – накопленные для переезда в Париж семьсот динар, которые теперь нужно было непременно пропить напоследок.
– Вот вы говорите – Париж, Париж. А есть ли он на самом деле – Париж? Вот я теперь сильно сомневаюсь, – слегка наклонившись к молодому человеку, проникновенно говорил Кучин.
– То есть, позвольте, каким это образом? – удивился молодой человек в красной рубахе. – Какие же в этом могут быть сомнения?
– Вот таким вот образом, такой вот парадокс, любезный Иван Афанасьич. Я тоже, знаете ли, верил в Париж – воображал себе, какая замечательная жизнь меня там ждет. Ну, представьте себе – устроиться шоффером, славное красное такси «Рено», выучить карту назубок – все двадцать арондисманов, вечером у театра – «сильвупле, сударыня! Куда едем?». Запах кожи и бензина, свобода, – сказка!
– И что? – не понял молодой человек.
– И ничего! Абсолютно ничего! Вот говорят, что у меня эти сволочи из «Технопомощи» визу украли, и кто-то теперь по моей визе прекрасно доехал уже до Парижа.
– Да неужели? – изумился молодой человек.
– А я думаю, – заговорщицким тоном проговорил ротмистр, наклонившись поближе к нему, – я думаю, что это все отговорки, это все для отвода глаз. Вранье чистой воды. Нету никакого Парижа. Это фантазм. Вроде того света – все верят. А может, и нету никакого того света. А? Кто-нибудь оттуда вернулся? Нет. Я лично таковых не видел.
– Нет, ну позвольте, как же так… – несколько растерянно пытался защитить факт существования Парижа молодой человек, но после очередной рюмочки коньяку уверенность его заметно поколебалась. – Говорят, приезжали оттуда…
– Ну, Иван Афанасьич, вот вы как человек реалистический, скажите мне – можно ли верить всему, что говорят?
– Э-э-э, – замялся молодой человек.
– Вот именно. Вот именно, – очень убедительно покивал Кучин. – Ваша рубаха – это факт. Балалайка это тоже факт, хотя лично для меня это факт довольно нелепый. А Париж – это фантазм. Фикция. Смутный сон.
– Да, да, балалайка! – обрадовался молодой человек, ухватившись за волновавшую его тему. – Вы только представьте себе, Александр Васильевич, я ведь в России балалайки в руках не держал, черт бы ее побрал, эту балалайку. Я вообще-то на виолончели учился играть. Дома в Киеве у нас было пианино, гитары были, вот для души я любил на гитаре, этак вечером… Лампа с зеленым абажуром, звездная ночь над Днепром, теплая печь с изразцами…
– Печь! Да! – наставительно произнес Кучин, подняв вверх палец, – вот чего они тут