Развод с истинным. Инквизитор для попаданки. Хэля Хармон
нюх.
“Ведьма”, – говорил мне мой жених Эдик и весело чмокал меня в кончик носа, когда я вынюхивала последний, завалившейся ребром в колбасное синтетическое море, плоский сверток настоящего хамона.
А вот теперь мне этот феноменальный нюх откроет глаза на правду жизни, о которой я с огромной досадой уже начала догадываться. Пот, любимый одеколон Эдика, безвкусно-пряные девчачьи духи – отрыжка диснеевской принцессы. И еще некоторые… специфические запахи человеческого тела…
Я открываю дверь. Ручка – ледяная, как будто я на улице! Или это меня в жар бросило? Перед глазами моя комната. Моя кровать. Педантично застеленная кремовым покрывалом без единой складки – собирается в жмурку под Анькиными голыми ягодицами. Сама Анька – сладострастно извивается под Эдиком.
Я замираю. Кажется, перестаю дышать. И как во сне вдруг вижу перед глазами нашу с Эдиком жизнь – ту, какой она могла быть – вот мы вместе радуемся отпуску, ругаемся по пустякам, делаем ремонт в новой просторной квартире, выбираем имя нашему ребёнку…
А потом эта фантазия… эта несуществующая жизнь вдруг комкается, как простыни под задницей Аньки, и превращается в фальшивку. В бессмысленный фантик, из которого давно выпала конфета.
Больше нет “нас”. Только что не стало.
Бывший жених и бывшая подруга – две веселые птицы. Которых я сейчас с удовольствием выкинула бы в окно. Но восьмой этаж и потенциальная уголовная ответственность – останавливают меня.
Стискиваю челюсти, вскидываю подбородок. Чувствую, что ноздри у меня раздуваются, как у быка на корриде. Сердце бьется часто-часто. Я бы с удовольствием разбила бы предателям головы свечой-амуром в железном подсвечнике, напоминающем подстаканник в поезде дальнего следования…
Сжимаю пальцы в кулаки, ногти больно впиваются в мне в кожу, и тем не менее…бесшумно делаю шаг назад. Я мастер в том, чтобы не производить лишних звуков. “Ведьма” же. Продолжаю двигаться в темноте – они не заметили меня, подумать только. Перехожу на тесную кухоньку и зажигаю принесенную “для романтики” свечку. Прикуриваю от нее Эдиковы сигариллы.
Нет, я не курю. Но они страшно дорогие, и он очень болезненно относится к их растрате. Так что я достаю из нижнего кухонного ящика эмалированный тазик, за две минуты я раскуриваю все сигариллы, кроме последней, и скидываю их в таз. Открываю окно и оставляю коричнево-шоколадный островок табака тлеть на кухонном подоконнике. Чтобы не воняли эти ароматические палочки. В кухне сразу становится холодно, но я потерплю. Месть же подают холодной… Хотя наверно в поговорке имелось в виду что-то другое.
Не знаю, мне в мои двадцать лет – впервые изменили. Да и, положа руку на сердце, Эдик у меня первый… должен был быть. После свадьбы.
Теперь я все хорошенько обдумаю.
Зачем он так поступил? Физиология? Но он же сам предлагал, чтоб как “в старые времена”, чтоб невеста “чистой” пошла под венец… Про чистого жениха там конечно ничего не говорилось.
Да черт возьми! Я же девушка-мечта. Платиновые волосы, несгибаемый характер, точеная фигура… А может дело в моих шутках? Не всегда деликатных, и главное – Эдик никогда не успевал придумать мне достойный ответ. Шутка – ранен, две – убит. Лупоглазая Анька совсем не такая, от нее он не видал ни одного подкола… она и шутку-то если что будет выдумывать минут двадцать… Эх. Зато мужчина будет доволен, будет чувствовать себя сильным, умным и властным…
А я вот не согласна. Я согласна – чтобы он сразу был – сильным, умным и властным а не потому что я задушила в зародыше кучу саркастичных шуточек, на которые он откровенно напрашивался. Да еще и эти манерные – мать их – сигаретки. Тьфу.
А раньше я не замечала. С глаз словно упала завеса.
И как я позволила этому так далеко зайти? Бабушка Ида говорила мне с ранней юности: “Софа, все твои беды от длинного языка! Тебе бы мозгов поменьше и молчать побольше!”
Но сама бабушка Ида была замужем пять раз, и все пять удачно…Так я это помню, все воспоминания заколебались и подернулись рябью. Моя бабушка Ида… я с трудом могу вспомнить ее лицо.
Возня в спальне стихает. Я с отвращением размышляю, о том что любимое бежевое покрывало придется теперь облить бензином и ритуально сжечь… Ортопедический матрас за пятьдесят восемь тысяч рублей я жечь конечно не буду…
Нет, ну каков, а? В моей квартире, на моей кровати!… Анька конечно тоже курица. Хоть бы на гостиницу его приболтала… Грабить – так банк, и всё такое.
Да черт побери, какая мне разница?! Лезут в голову всякие разные мысли.
Я выбрасываю “бычки” от сигарилл, пачка которых стоила как новомодный американский смартфон, из тазика прямо за окно… А что? В мусорном ведре – вонять будет. Да простят меня соседи – извинюсь потом и подмету! А сейчас – у меня горе: жених изменил накануне свадьбы! А тазик мне нужен для другого – я сейчас запалю в нем некоторые ценные для Эдика документы – свадебные подарки от моего отца будущему зятю…
Я не из тех, кто забивается в угол и рыдает. Я из тех женщин, измена которым запоминается как самая большое