Эволюция духовности. Владимир Николаевич Коваль
в присутствии Александра I бравые офицеры затеяли горячий спор. Император поинтересовался о предмете спора у графа де Ланжерона, сидевшего рядом с офицерами.
– Я их не понимаю, государь, ведь они говорят по-французски, – развел руками парижанин.
Прослушав произведение начинающего композитора, Ференц Лист сказал:
– В вашем произведении много нового и хорошего. Вот только жаль, что хорошее в нем не ново, а новое не хорошо.
Молодой князь Иван Куракин, кичившийся своим знатным происхождением, с надменным тоном обратился к Ломоносову:
– Я – Рюрикович. А вот ты, Михайло, сын Василия, что можешь сказать о древности своего рода?
– Увы, ничего. Все записи нашего рода пропали во время великого потопа, – смиренно ответил ученый.
Дворцовый священник, заканчивая проповедь, произнес:
– Мы все умрем, братья.
Заметив входящего Людовика XIV, уточнил:
– Мы почти все умрем, братья.
Людовика XIV, после окончания весьма продолжительной аудиенции, которую он дал изобретателю г-ну Гийотену, спросили о причинах столь продолжительной аудиенции:
– От изобретения этого господина можно потерять голову, – объяснил король.
До Массне дошел слух, что композитор Рейсе, которого Массне в своих отзывах превозносил, взаимностью ему не платил.
– Ни один из нас не говорит то, что думает, – резюмировал Массне.
Участвуя в дискуссии о том, кто более повлиял на ход истории: Цезарь или Наполеон, Андре Моруа заявил:
– С тех пор, как существует цивилизация, никто так не изменил ход истории, как историки.
Осаждаемый кредиторами, умирающий Нарышкин произнес:
– Первый раз я отдаю долг … природе.
Когда Наполеон принимал парад в Тюильри, у него ветром сдуло шляпу. Расторопный солдат поддел ее штыком и протянул императору.
– Благодарю, капитан! – расщедрился Наполеон.
– Какого полка? – не растерялся бравый воин.
– Гвардии, – усмехнулся император.
Александр Македонский решил одарить Фокиона, слывшего самым честным и бескорыстным человеком, 100 талантами. Фокион вернул этот щедрый дар со словами:
– Для меня важнее быть, чем слыть честным и бескорыстным.
Однажды Черчилль, державший речь в парламенте, был прерван возгласом Кэнси Астор – первой женщины, избранной от лейбористов в Британский парламент и о внешности которой нельзя было сказать ничего лестного:
– Если бы я была вашей женой, то подлила бы вам в утренний кофе яд!
– Если бы я был вашим мужем, то выпил бы этот кофе, – парировал оратор.
На похвальбу миллионерши о том, что ее музыкальное образование обошлось ее родителям в полмиллиона, Бернард Шоу заметил:
– Просто удивительно, как мало человек получает за свои деньги.
На вопрос: «В чем заключается правда жизни?» Бернард Шоу ответил:
– В том, что часто приходится