Трилогия об Иосифе Флавии: Иудейская война. Сыновья. Настанет день. Лион Фейхтвангер
праздник кущей мы семьдесят быков приносим в жертву за неевреев.
Веспасиан сказал необычайно вежливо:
– Если вы не очень устали, доктор и господин Иоханан, то я хотел бы получить еще одно объяснение.
– Охотно отвечу вам, консул Веспасиан, – отозвался старик.
Веспасиан оперся руками о стол. Перегнувшись через него, он спросил с тревогой:
– Что, у неевреев существует бессмертная душа?
Иоханан ответил:
– Есть шестьсот тринадцать заповедей, которые мы, иудеи, обязаны выполнять. Нееврей обязан выполнять только семь. Если он их выполняет, то Святой Дух нисходит и на него.
– Какие же это семь заповедей? – спросил римлянин.
Морщинистые брови Иоханана поднялись, его голубые глаза, ясные и очень молодые, смотрели прямо в серые глаза Веспасиана.
– Одна – повелевающая и шесть – запрещающих, – сказал он. – Человек должен творить справедливость, не отрицать Бога, не поклоняться идолам, не убивать, не красть, не распутничать и не мучить животных.
Веспасиан немного подумал и заявил с сожалением:
– Ну, значит, у меня мало шансов, что на меня низойдет Святой Дух.
Доктор Иоханан заметил льстиво:
– Вы разве считаете опасным для Рима, если мы будем учить таким вещам в моем маленьком университете?
Добродушно, немного хвастливо Веспасиан сказал:
– Опасно или нет, большой или маленький – почему, собственно, я должен идти вам навстречу?
Старик сделал хитрое лицо, поднял крошечную ручку, сделал какой-то жест, пояснил, опять напевно скандируя:
– Пока вы не адир, у вас нет оснований завоевывать Иерусалим, ибо вам могут понадобиться ваши войска, чтобы стать адиром. Но когда вас изберут, вам, может быть, некогда будет завоевывать Иерусалим. Но, может быть, именно тогда для вас будет иметь известный смысл привести в Рим если не покоренный Иерусалим, то хотя бы какое-то правовое обоснование вашей власти, а оно, может быть, стоит того маленького одолжения, о котором я прошу.
Старик умолк, он казался измученным. Веспасиан слушал его речь с большим вниманием.
– Будь ваши коллеги так же хитры, как вы, – закончил он, улыбаясь, – то я, вероятно, никогда бы не смог стать вашим адиром.
Существовали грехи, по отношению к которым верховный судья, несмотря на свою мягкость, не допускал снисхождения, и у Иосифа забилось сердце, когда его пригласили к старику. Но Иоханан не стал соблюдать семи шагов расстояния. Иосиф низко склонился перед ним, приложив руку ко лбу, и старик благословил своего любимого ученика.
Иосиф сказал:
– Я придал словам пророка двойной смысл, я виновен в суесловии. Отсюда родилось много зла.
Старик сказал:
– Иерусалим и храм еще до вашего проступка созрели для падения. Врата храма распахиваются, стоит подуть на них. Вы слишком горды даже в своей вине. Я хочу поговорить с вами, доктор Иосиф, ученик мой, – продолжал он. – В Иерусалиме полагают, что у вас неверное сердце, и вас предали отлучению. Но я верю в вас