Трилогия об Иосифе Флавии: Иудейская война. Сыновья. Настанет день. Лион Фейхтвангер
чувству от многочисленных устремленных на нее взглядов, она размышляла. «Хорошенькая девушка», – сказал император… Отцу предложено писать этого еврея… Какая грубая, глупая шутка… Император неуклюж, типичный римлянин… Жаль, что у отца не хватило присутствия духа, чтобы защититься от таких шуток. Он ничего не может им противопоставить, кроме своей несколько брезгливой чопорности. Этот еврей, со своей подобострастной иронией, удачнее вышел из положения. Она прекрасно видела, что, несмотря на дерзкое замечание относительно кошки, она Иосифу понравилась. Если она сейчас скажет всего несколько слов, он, наверное, произнесет в ответ целый ряд примирительных и льстивых фраз. Но она решает промолчать. Если он заговорит опять, тогда она, быть может, соблаговолит ответить. А не заговорит – она уйдет, и это будет ее последняя встреча с ним.
Иосиф со своей стороны тоже думал: эта девушка Дорион насмешлива и высокомерна. Если он с ней затеет разговор, то дело пойдет дальше, начнутся неприятности. Самое лучшее – оставить ее вместе с этой глупой, безобразной кошкой. Как странно выделяется бронзовый цвет ее рук на фоне бронзово-бурой шерсти кошки! У нее необычайно тонкие длинные пальцы: кажется, что она сошла с одной из тех старых угловатых картин, – этой мазней здесь все пестрит.
– Вы не находите, что это будет уже чересчур, если я еще похудею, чтобы позировать вашему отцу? – спрашивает он и уже раскаивается, что не ушел сразу.
– По-моему, маленький пост – не слишком большая плата за бессмертие, – отвечает Дорион своим звонким, детским голосом.
– Я считаю, – возражает Иосиф, – что если и буду жить дальше, то в своих книгах.
Дорион рассердилась на этот ответ. Вот она опять, эта знаменитая еврейская самоуверенность. Она искала слов, чтобы уколоть его; но она еще не успела их найти, когда Фабулл сказал сухо, по-латыни:
– Пойдем, дочь моя. Не от нас и не от него зависит, буду я его писать или нет. Если император прикажет, то я буду писать даже пятачок протухшей свиньи.
Иосиф смотрел им вслед, пока они не исчезли в крытой колоннаде в начале плотины, соединявшей остров с сушей. Разговор кончился не в его пользу, но он не жалел о том, что заговорил.
В эти дни Иосиф написал псалом, известный впоследствии как «Псалом гражданина вселенной»[1].
О Ягве! Расширь мое зренье и слух,
Чтобы видеть и слышать дали твоей вселенной.
О Ягве! Расширь мое сердце,
Чтобы постичь вселенной твоей многосложность.
О Ягве! Расширь мне гортань,
Чтоб исповедать величье твоей вселенной!
Внимайте, народы! Слушайте, о племена!
Не смейте копить – сказал Ягве – духа, на вас излитого,
Расточайте себя по гласу Господню,
Ибо я изблюю того, кто скуп,
И кто запирает сердце свое и богатство,
От него отвращу свой лик.
Сорвись с якоря своего – говорит Ягве, —
Не терплю
Перевод Юлиана Анисимова.