Защита общественных интересов в гражданском судопроизводстве. Дмитрий Александрович Туманов
у многих народов именно право судить ассоциировалось с истинною властью, а следовательно, тот кто судит – и есть такая власть. В связи с этим столь важным было приобретение монополии на правосудие.
Генри Мэйн писал, что по многим древним памятникам права видно, что именно царь восседает на престоле правосудия. Гомеровский царь занят главным делом – военным делом, но он также и судья. Приговоры его складываются непосредственно из божественных велений свыше[147]. Иначе говоря, по представлению того времени, право судить – это право самого бога или, по крайней мере, делегированное им полномочие. Соответственно, отступление от веления суда – это не просто противозаконное, а также богопротивное действие. Страх перед богом и различными высшими силами был сильным стимулом для абсолютного подчинения общества с магическим типом мышления воле царя и некоторых других лиц, находящей выражение в создаваемом ими праве, а также решениях, которыми разрешались споры.
Во-вторых, по наблюдению ученых, общинные суды в определенное время стали невыгодны обществу, а его члены нередко уклонялись от выполнения обязанностей судей. Королевский же суд, в свою очередь, с одной стороны, восполнял дефицит правосудия, а с другой – давал обществу те блага, которые суды общин дать не могли. Вершимое королем правосудие было прежде всего окончательным, так как его чиновники тут же приводили приговоры в исполнение. Народное же правосудие изначально не обладало той силой в обеспечении решения, которой обладала королевская власть. Отсюда на определенном этапе развития общества и государства (понятно, что у разных народов это произошло не в одно и то же время) возник очевидный общественный интерес в государственном суде[148].
У короля и его правосудия искали правды, когда ее не удавалось добиться в народном суде. «Закон, как бы хорошо ни применялся он, никогда не считался вполне совершенным: для своего восполнения и исправления он всегда нуждался в авторитете царской власти», которая могла исправлять устаревшие обычаи. «Именно этому признанию дополнительной судебной власти, олицетворяющейся в короле, обязаны англичане некоторым весьма ценным отделам своей юриспруденции; как например, так называемой Equity (справедливости) канцелярского суда». Таким образом, можно видеть, что королевская власть сначала «парализовала, а затем поглотила народное правосудие…»[149]
Заметим также, что формирование единого для всего государства правосудия, единство применяемого права создавало благоприятные условия для развития торговли и иных форм экономических отношений, что безусловно было полезно обществу.
Тем не менее то благоприятное для общества влияние на правосудие, которое изначально исходило от суверена, со временем ослабло, а порой и прекратилось полностью. Например, как замечал Г. Мэйн, в Англии это видно по деятельности Звездной палаты, которая со временем стала вызывать сильное недовольство общества[150].
Времена
См.:
Более подробно о причинах упадка народного – общинного суда см.: Мэйн Г. Указ. соч. C. 122–147. Про правосудие в Бухарском эмирате и соотношении там обычного и монаршего суда см.:
Мэйн Г. Король в его отношении к древнейшему гражданскому правосудию. C. 122–147. Сказанное, конечно же, не исключает и того, что определенные сферы жизни общества в разных странах в большей или меньшей мере могли регулироваться особого типа нормами, например, религиозными и др. При этом в ряде случаев такими нормами регламентировались внутрицерковные отношения, а в других и отношения и между мирянами. При этом нередко такие правила поведения подкреплялись силой государственного принуждения. Соответственно, в компетенцию (религиозных) церковных судов могли входить также и некоторые споры между мирянами. Не была исключением и Россия, поскольку в ней в дореволюционный период существенное значение имели духовные суды, рассматривавшие определенные категории дел с участием как духовенства, так и мирян, компетенция которых с течением времени менялась. Кратко об истории вопроса см., напр.:
См.: