Небо полное звезд. Другие мы. Лена Сокол
от дыхания. Волосы Мики были прилизаны и уложены на старомодный манер, а сам он лежал с закрытыми глазами в дурацком чёрном костюме, который ему совсем не шёл.
Несколько секунд я ждала, что он вот-вот откроет глаза, но когда это не произошло, я вдруг осознала: это всё. Больше ничего не будет. Ни его, ни нас, ни наших вечеров. И кому нужны будут эти тупые звёзды в небе, если мы с Микой не будем смотреть на них вдвоём?
Я хотела закричать, что это несправедливо. Хотела разрыдаться и потребовать, чтобы с него немедленно сняли этот ужасный костюм. Чтобы стёрли грим, который делал его лицо бледным и безжизненным. А потом вдруг осознала, что даже двинуться не могу. Даже вдохнуть и силой протолкнуть воздух в лёгкие.
Я не могла даже моргать.
– Крест Оливии на нём. – Едва слышно произнёс Отсо. Я видела, как его сухие пальцы добела сжались на стенке гроба. – Я не стал снимать.
– Ты потерял обоих. – Сочувственно сказала моя мать. – Это так страшно.
Могла и не напоминать.
Лицо Отсо от её слов приняло страдальческое выражение.
– Похоже, пора. – Выдохнул он, подавая знак другим мужчинам.
Мы отошли в сторону, и я, задыхаясь, смотрела, как они поднимают ящик и выносят из комнаты. В этот момент отсутствие Мики накрыло меня тяжёлой пеленой.
Процессия направилась к кладбищу. Мы двигались в числе последних. Солнце спряталось за тучи, словно из солидарности с нашим горем. Люди, шедшие перед нами, негромко обсуждали нелёгкую судьбу Отсо. Мы – молчали.
Только у самой могилы, когда все приблизились, чтобы бросить в неё горстки земли, я вдруг захотела встать и присоединиться к ним. Но даже ощущение чудовищной несправедливости в судьбе Мики не пробудило во мне достаточно смелости, чтобы сделать это.
Мама и Софья подошли ближе, чтобы бросить землю за меня, а я осталась сидеть позади, наблюдая, как чернота накрывает тело моего парня. Он мог бы уехать отсюда, исполнить свои мечты, но останется в Сампо навсегда. Он приехал сюда, чтобы умереть. Из-за меня.
Я почувствовала, как в глазах снова начало пощипывать, а горло перехватило тяжёлым волнением.
– Сначала Оливия, затем Мика… – Сказал кто-то тихо.
Я подняла взгляд. Это была Эмилия. Она отделилась от компании подруг, чтобы возложить цветы на могилу. Девушка стояла в полуметре от меня, и вряд ли кто-то другой её слышал, но мне всё равно стало тяжело дышать.
– Слишком много смертей вокруг тебя, Анна. – Ядовито сказала она и бросила на меня взгляд, полный отвращения. – Видишь, какую картину я рисую?
– Весьма абстрактную. – Выдавила я.
– Кто уже должен в этом разобраться. – Покачивая бёдрами, Эмилия направилась к могиле.
Моё сердце бешено колотилось.
– Увези меня отсюда. – Попросила я маму.
Меня сковала такая слабость, что страшно было свалиться с кресла.
– Прими это, – настояла мать, когда я легла в кровать.
Моя грудь всё ещё вздымалась высоко, а руки мелко дрожали.
Она выдавила из блистера пару таблеток и протянула мне вместе со стаканом