Небо полное звезд. Другие мы. Лена Сокол
сериале. – Напомнил Матиас.
Да. – Продолжая загадочно смотреть на меня, кивнул Алекс.
Он словно понял, что я задумалась о чём-то серьёзном.
Но не было ничего такого. Я просто думала о том, что хочу снова подъехать к окну, встать и посмотреть, не ушёл ли тот парень.
Глава 3
Наверное, нужно сделать отступление и объяснить, что происходит, но очень трудно говорить вслух то, о чём боишься признаться даже самой себе.
Да, вы всё правильно поняли. С моим опорно-двигательным аппаратом всё не настолько плачевно, насколько представляют окружающие. И да, я скрываю от всех, что могу ходить. Такие дела.
Но на самом деле, ситуация не так отвратительна, как может показаться… или, по крайней мере, мне очень хочется на это надеяться…
Всякий раз, как я вспоминаю ту аварию, у меня звенит в ушах. И я всё ещё слышу глухие звуки ударов и противный скрежет металла. Сначала мне в лицо летит стекло, а затем я лечу уже сквозь него – прямо в колючую влагу морозного вечера. И ударяюсь о землю. Бам. Или о дерево. Это не важно, потому что этого я уже не вижу – зажмуриваюсь, что есть сил, а дальше… пустота.
Всё, что я помню после удара, это ощущение придавленности – на меня будто бетонную плиту швырнули с размаху. А ещё крики мамы: «Помогите! Здесь моя дочь, помогите ей!» И всё это как через вату. Всё как будто не со мной.
Очнулась я уже в больнице.
«Слава богу!» – прошептала мама, обнаружив, что я пришла в сознание. Но позже обнаружилось, что она поспешила с вознесением славы Всевышнему – очнулась я не вся, а только верхняя часть моего туловища. Нижняя оказалась парализована.
Позже были различные исследования, консилиумы, бесконечные консультации. Никто из врачей почему-то не спешил обнадежить маму, что в скором времени я непременно встану на ноги. Они давали очень неоднозначные прогнозы: обычно этот термин используют, когда вероятность выздоровления не более одного процента из ста.
Получалось, шанс на улучшение состояния у меня был – призрачный, но всё же. «Молодой организм творит чудеса» – неуверенно сказал какой-то седой доктор, глядя на снимки. И мать с радостью вцепилась в этот клочок надежды.
Препараты, массаж, физиотерапия – она терзала меня ими несколько месяцев, пока я не сказала, что устала и хочу сделать перерыв. Мама по-настоящему страдала, а я словно была заморожена. Как и мои ноги. Я могла сидеть на постели и часами разглядывать их.
Обычно для человека сгибание, разгибание ног и сжатие пальцев – процесс естественный: захотел – сжал, захотел – разогнул ногу. Сигналы от мозга к нервным окончаниям и мышцам доносятся молниеносно.
В моём же случае мозг был совершенно бессилен. Я приказывала ногам слушаться, но они продолжали лежать издевательски неподвижно. Словно чужие. А иногда я вкладывала остатки сил в то, чтобы заставить палец шевельнуться, но всё было тщетно, и тогда я падала на подушки, задыхаясь от слёз. Мне словно пришили чужие конечности, которые отказывались принимать нового хозяина, и это сводило с ума.
А потом я вдруг поняла, что если чувствительность вернётся, и если я вдруг заново обрету