Эзопов язык в русской литературе (современный период). Лев Лосев
себя дома не решалась вслух читать новые стихи:
Анна Андреевна <…> у себя в Фонтанном Доме не решалась даже на шепот; внезапно, посреди разговора, она умолкала и, показав мне глазами на потолок и стены, брала клочок бумаги и карандаш; потом громко произносила что-нибудь светское: «хотите чаю?» или: «вы очень загорели», потом исписывала клочок быстрым почерком и протягивала мне. Я прочитывала стихи и, запомнив, молча возвращала их ей. «Нынче такая ранняя осень», – громко говорила Анна Андреевна и, чиркнув спичкой, сжигала бумагу над пепельницей41.
Страх прослушки был отражен и в популярном советском анекдоте:
Телефонный звонок:
– Позовите, пожалуйста, Абрамовича.
– Его нет.
– Он на работе?
– Нет.
– Он в командировке?
– Нет.
– Он в отпуске?
– Нет.
– Я вас правильно понял?
– Да42.
Из текста анекдота неясно, что случилось с Абрамовичем, понятно только, что отвечающий не хочет говорить об этом по телефону. Интерпретаторы, которые относили действие анекдота к 1950‑м годам, считали, что Абрамович был арестован по «делу врачей» и поэтому проживающий в квартире сосед молчит. Если же анекдот интерпретировался в контексте 1970‑х годов, то интерпретаторы считали, что Абрамович подал заявление в ОВИР для выезда в Израиль, его уволили с работы, а любой контакт с ним стал опасен. Но нам важно, что сосед, отвечающий на телефонный звонок, прибегает к стратегии тотального избегания, где умолчание становится пустым знаком, указывающим на некое плохое событие, случившееся с Абрамовичем.
В такой ситуации, когда каждое твое слово может быть истолковано против тебя, возникает «телефонный эзопов язык» (как его остроумно назвал поэт и эссеист Лев Рубинштейн). «Телефонный эзопов язык» использовали, когда надо было предупредить о том, что могут прийти гости (КГБ) и поэтому надо сделать уборку (вынести из квартиры запрещенный самиздат):
Телефонный эзопов язык, он существовал для тех, кто теоретически или практически мог тебя слушать посреди [разговора]. <…> Вот в каком-нибудь 1983 году мне [Льву Рубинштейну] звонит <…> художник Никита Алексеев, мой дорогой любимый друг, у которого в те дни в квартире была выставка под названием «Апт-арт». Это очень остроумное название, то есть «квартирное искусство», апартамент-арт. Но там же ещё на письме это был такой каламбур, потому что apt пишется как арт, как русское «арт». Он мне позвонил однажды, значит, и говорит: <…> «У меня вчера гости были. Всеми интересовались, про тебя тоже спрашивали. Сказали, что, может, к тебе тоже в гости зайдут. Поэтому приберись на всякий случай дома, значит, сделай уборочку»43.
Постепенно в послевоенный советский период эзопов язык стал почти повсеместным явлением среди тех людей, которым было что скрывать, и одновременно стала гораздо заметней другая его социальная функция. У истоков эзопова языка стояла практическая необходимость обмануть цензоров, но довольно быстро
Советский Союз в зеркале политического анекдота / Сост. Д. Штурман, С. Тиктин. Иерусалим: Экспресс, 1987. С. 503.
Интервью с Л. С. Рубинштейном. Записано А. Архиповой и Д. Голубовским в 2021 году. Архив автора.