Жизнь за корону. Светлана Игоревна Бестужева-Лада
да и тепла в отношении к невестке не прибавил. Окончательно же он возненавидел жену старшего сына после того, как узнал, что несостоявшийся супруг его старшей дочери, шведский король Густав, женится на родной сестре Елизаветы, принцессе Фредерике Баденской. Об этом своем решении Густав сам уведомил императора Павла, отправив ему письмо через посла. Тот передал письмо во время одного из балов, чем невольно расстроил веселье: Павел, прочитав послание шведского короля тут же, на балу, не мог скрыть своего гнева.
Как и его супруга, которая на следующий же день велела просить к себе великую княгиню Елизавету. Против своего обыкновения, Мария Федоровна держала в руках газету, которую, по-видимому, только что читала. Невестку она встретила с плохо скрытым бешенством:
– Это что значит? Шведский король женится на вашей сестре?
– В первый раз слышу, – мужественно отозвалась великая княгиня.
– Это напечатано в газетах!
– Я их не читала.
– Не может быть! Вы знали! Мать ваша назначает встречу шведскому королю в Саксонии и везет туда с собой вашу сестру.
– Мне писали, что мать моя собирается поехать в Саксонию для свидания с тетушкой. Другой ее цели я не знаю.
– Неправда! Не может этого быть! Это недостойный поступок по отношению ко мне с вашей стороны. Вы не откровенны со мной. По вашей милости лишь из газет я узнаю об обиде, которую наносят моей бедной Александрине. Это просто низко!
– Но, право, я не виновата.
Великая Княгиня Елизавета произнесла эти последние слова в сильном волнении и даже раздражении из-за сделанной ей свекровью неприятной сцены. В конце концов, она вовсе не была обязана докладывать свекрови о событиях в своей родной семье. Хотя императрица, по-видимому, придерживалась иного мнения.
Елизавета отказалась от предложенного императрицей чая, хотя свекровь, желая, видимо, несколько сгладить ситуацию, собственноручно разлила его по чашкам, ни прибегая к помощи слуг. Но отказ невестки так взбесил ее, что она выплеснула содержимое ее чашки в камин, а затем запустила туда же и сам хрупкий фарфоровый предмет.
Император ничем не выражал своего неудовольствия великой княгине лично, но в то же время позволял себе резкие и колкие выходки против невестки без всякого на то повода. Впрочем, он в точности так же относился и к супруге Великого князя Константина, и к собственным сыновьям, а постоянной жертвой его гневных и необузданных поступков была супруга. Которая, естественно, отыгрывалась на невестках.
После неудачного сватовства Густава IV к великой княжне Александре Павел Петрович хоть и назвал свою дочь жертвой политических расчетов, считая виновной во всем происшедшем нелюбимую мать-императрицу, но и сам через три года оказался в подобной же роли.
В то время Австрия, объявив войну революционной Франции, изо всех сил стремилась привлечь на свою сторону Россию в качестве