Вера в сказке про любовь. Евгения Чепенко
мазать, чехол натягивать, волосики на бюгудю навинчивать, с каблучков не падать. И все ради чего? Ради строго распланированного секса с Динозавром? Нет. Я внезапности хочу и долго лениво валяться на кровати.
– Эх ты, – махнула рукой Карина, но все-таки заулыбалась.
В десять лет девочки мечтают о любви вечной, в пятнадцать – о любви преданной, долгой и красивой, в двадцать – о страстной, фееричной и всепоглощающей, в тридцать о любви мечтать надоедает.
В недрах Кариночкиной сумочки голосом Фомина зачирикал телефон.
«Ла-ла-ла. Все будет хорошо», – надрывался аппарат, пока хозяйка отчаянно пыталась добыть его из хитросплетения многочисленных, якобы привносящих в жизнь женщины и эстетику, кармашков. Наконец злостная трубка нашлась, и Карина сладко промурлыкала:
– Да, Жорж? Конечно, все готово. И я договорилась о скидочке. – Она рассмеялась словам собеседника. – А ты мой мужчина. Уже собираюсь и бегу.
Я поднялась из-за стола, дошла до буфета и включила чайник.
– Жорж?
– Он самый. Мужчинка мой.
– Не, я не о том. Жорж?! – меня начал душить смех.
Карина пожала плечами.
– Все по теории. Шкаф зови тумбочкой, тумбочку зови шкафом. Вот был бы он под два метра – был бы Жориком или котиком. Уменьшать и ласкать то, что и так до тебя уменьшено природой и обласкано любимой мамой, нельзя. Вот Хуан вполне сойдет на зайчика.
– На кролика он сойдет. – Я прошла вслед за подругой в коридор и наблюдала, как она, матерясь, втюхивает ноги в изящные босоножки на тонком высоком каблуке.
Справившись с туфлями, она выпрямилась и одернула платье.
– Я поскакала. А ты все ж подумай о Динозавре. В конце концов, не жениться ж ты на нем собралась.
– Замуж выходить, – поправила я.
– Это в позапрошлом столетии бабы замуж выходили, а нынче мужик пошел не тот. Теперь мы женимся.
– Тьфу на тебя еще раз. Не хочу. Я женщина ранимая, вдруг влюблюсь, а он бросит, предаст и растопчет мое нежное девичье сердечко.
Карина сурово нахмурилась, глядя на мое деланно серьезное выражение лица. Не выдержали мы одновременно, рассмеялись.
– Ладно. Пока, нежная барышня.
– Счастливо, умудренная женщина.
Я закрыла дверь и направилась на кухню, проверить действия объекта. Объект спокойно дремал на диване. Я пожала плечами и задумалась о планах на воскресенье.
Воскресенье
Я глубокомысленно созерцала лысину Рудольфа Альбертовича и остервенело грызла нижнюю губу.
– Доченька, а как дела на работе? – попробовала разрядить обстановку мама.
– Нормально. – Голос слегка сорвался на визг при ответе, отчего Альбертович, и без того напряженно сидящий напротив, подпрыгнул.
Мама протянула руку и успокаивающе что-то там под столом лысому погладила. Я понадеялась, что ладонь или, на крайняк, коленку. Лысому помогло не очень, дергаться меньше он не стал.
– Как Карина?
– Хорошо.
В комнате вновь воцарилась гнетущая тишина.
Когда